– То избивайте многобожников, где их найдете… – продолжил Сноу.

– Захватывайте их, осаждайте их…

– Устраивайте против них засаду во всяком скрытом месте[123]…

– Брат наших братьев, ты наш брат, – прозвучало наконец долгожданное из темноты, и Сноу перевел дух.

– Аллаху Акбар.

– Дорогу ты знаешь? Фонарик дать?

– Неплохо бы…

Рука из темноты помогла подняться на ноги – потолок в подземном ходу был высокий, позволял передвигаться, не пригибая головы – та же рука протянула мощный аккумуляторный фонарик. Сноу включил его – мощный луч белого света высветил уходящий во тьму ход, заканчивающийся черт знает где…

– На сегодня – девять… – произнес из темноты тот же голос.

– Аллах да пребудет с вами, – поблагодарил невидимых стражей Сноу так, как это было принято здесь.

– И с тобой, брат, да пребудет благословение Аллаха.

Подземный ход не был прямым – в нескольких местах он резко поворачивал, перекрывался щитами с бойницами – укрепление было выстроено на совесть. Наступающие вынуждены были бы стрелять максимум двое одновременно, а возможности маневра для укрытия от ответного огня не было никакого. Впрочем, если бы русские узнали о местонахождении этого подземного убежища – это вряд ли бы помогло обороняющимся здесь. У русской армии на вооружении были специальные спаренные заряды взрывчатки – если нужно было идти в подземный ход, – сначала туда опускали их и подрывали. Верхний заряд взрывался на пару миллисекунд быстрее нижнего, более мощного – и создавал пробку газов, закупоривающих лаз. В результате вся энергия взрыва второго, более мощного, заряда шла в лаз и все, кто был внизу, погибали от смертельного избыточного давления. Были у русской армии и другие приемы выкуривания террористов из нор, познакомиться лично с которыми Сноу никак не хотел.

У самой двери – Сноу считал шаги, и получалось, что он прошел под землей больше ста метров, – его уже ждали. Дверь была не впереди, а сбоку, слева. Впереди, прямо перед ним был тупик, перекрытый щитом из бронированной стали. За щитом стояли прожектор и ротный пулемет, там постоянно дежурили двое. Только на то, чтобы преодолеть это препятствие, даже спецназу понадобилось бы несколько минут и несколько трупов.

На мгновение вспыхнул прожектор, ослепив его, и снова погас. Те, кто дежурил у входа в тоннель, передали сюда, что идет человек.

– Три, – проговорили из темноты.

– Плюс шесть, итого девять, – ответил Сноу. Пароль – стоит хоть на одну единицу ошибиться, и британца бы уже искромсал пулемет.

За дверью – тоже сделанной из хорошей толстой стали и с глазком – было несколько комнат. Если бы не отсутствие окон и некая затхлость воздуха – нормальную вентиляцию незаметно сделать было сложно, можно было бы предположить, что находишься в дорогом и роскошно отделанном доме. Берберские ковры на полу и на стенах, дорогое художественное оружие, низкие пуфы вместо стульев. Вместо одной из стен висела плотная, слегка покачивающаяся шторка из дорогой, разрисованной прихотливыми узорами ткани – а что скрывалось за ней, ведомо было одному Аллаху. С потолка лился ядовито-яркий свет люминесцентных ламп.