– Должна была быть. Попытка самоубийства, потеря крови, проверьте еще раз!

– Я же сказала русским языком, не понимаете…

Раздражаться начал и я:

– Ее здесь и в самом деле нет, князь!

Кузнецов сидел на диване для посетителей, отложив в сторону «Санкт-Петербургские ведомости». Скорее всего, он сидел здесь и тогда, когда я вошел в холл больницы, просто мне было ни до чего, и я его не заметил. Это минус мне, причем серьезный. После того, что я сделал, мне вообще стоило бы завести глаза на затылке, а еще лучше – валить из города, вылететь первым же рейсом транспортного вертолета на «Колчак» и больше в городе не появляться. То, что я сделал, не прощается.

Я подошел, присел рядом, чтобы не кричать через весь холл. Внимания на нас пока никто не обращал.

– И где же она, советник?[139]

– На «Колчаке», вывезена утром, специальным рейсом. В любом госпитале в городе, даже в военном, ей будет грозить опасность.

По идее, оно так. Странно, как я сам не подумал об этом.

– Она жива?

– В тяжелом состоянии, потеряла много крови. Кровь уже перелили. До сих пор без сознания – врачи пытаются определить, насколько сильно поврежден мозг. Может быть всякое.

– Что именно? – Я должен был знать до конца.

– Я разговаривал с врачами. – Иван Иванович тщательно подбирал выражения. – Состояние стабилизировали, она не умрет. Но может всю оставшуюся жизнь прожить как растение – это если кислородное голодание серьезно повредило мозг. Вот так вот.

Вот и расплата. За всё свершенное. Не ей – мне.

– А вы что здесь делаете? – после долгого тяжелого молчания спросил я. – Полиция хочет допросить меня еще раз? Я, по-моему, сказал все, что только мог сказать.

– Не в этом дело. Нам нужно срочно покинуть город. В городе начались беспорядки – вы не заметили?

Если бы… Я даже вас, милейший господин Кузнецов, не заметил.