И только я успел подумать насчет машины – как громыхнуло. Громыхнуло в воздухе, прямо над нами – да так, что упругая волна воздуха, словно могучий кулак великана, сшибла меня с ног. Ударная волна метлой прошлась по стоянке.

Поднял голову – огненно-рыжая клякса расплывалась в черном, совсем уже ночном небе…

Это что, еще один ядерный взрыв?

Почти сразу же глухо громыхнуло южнее – три раза, один за другим, каждый взрыв отдавался неприятным ощущением где-то под ложечкой, и еще раз – восточнее. Хотелось прижаться всем телом к ноздреватому бетону площадки, укрыться спасительной тьмой – и не вставать.

Снова взглянул вверх – тьма взяла верх, поглотив кляксу взрыва, и облака, какое всегда бывает при ядерном взрыве, – его не было. Похоже, не ядерный – но кто-то обстреливает нас ракетами или чем-то в этом роде. Тряханул головой, приходя в себя, – со всех сторон стреляли, строчки трассеров вспарывали темное ночное небо. Поднялся – руки, ноги, голова целы – значит, можно и должно выполнять боевую задачу. Ту самую, которую поставил себе сам.

– Ротмистр! Ко мне!

– Я здесь…

А в голосе-то страх – чувствуется, чувствуется… Это не людей арестовывать, тут – покруче на порядок.

Ротмистр лежал между двумя припаркованными машинами, вжавшись в бетон от страха.

– Цел?

– Да… так точно.

– Уже лучше.

А ведь удачно это он место нашел. Как раз одна из машин нам и подойдет. «Даймлер»-седан, сто двадцать четвертой серии, надежная и неубиваемая, в то же время престижная машина. И угнать ее достаточно просто.

– Что… происходит?

– Происходит то, что на нас напали. Вы же должны были доставить меня в основное здание МВД, ведь так?

– Так… точно.

– Ну, вот и выполняйте приказ, ротмистр, слышите?

Голощеков поднялся с бетона, вид у него был совсем не ухарский, меньше чем за час от того уверенного в себе и в своей власти здоровяка, что встречал нас на пороге госпиталя, не осталось и следа.

– Оружие раздобыл?