– Вас понял!

– Стоять, сказал! – Майор стоял один против толпы, потрясая пистолетом. – Имам ранен, а вы!!! Его в госпиталь надо!

Зрелище русского жандарма, так яростно защищающего человека чужой ему веры и неудобного власти, кое-кого в толпе отрезвило. Но не всех.

– Его русские убили! – крикнул кто-то.

– Какие на… русские, ему в грудь выстрелили, не в спину, я сам видел! – крикнул Мурад.

Отвлекшись, майор наклонился к санинструктору.

– Что?

– Задето легкое. Я что мог, сделал, господин майор… – Санинструктор прилаживал капельницу. – Надо в больницу его. У нас минут тридцать, не больше.

Майор склонился к плечу.

– Первый на связи! Машину сюда, срочно, я перед первой линией заграждений! Мою машину, живо!

– Вас понял!

Цепляясь за землю руками и ногами, капитан, подобно обезьяне, вскарабкался на крутой холм – и покатился вниз. Так быстрее, нельзя терять ни секунды. У подножия холма на обратной стороне вскочил на ноги, звезданул хуком слева рванувшегося к нему молодчика-погромщика, снова бросился вперед.

– Сбор у центрального входа в гостиницу! Живее! Воздуху – доклад!

– Я Воздух-два, снайпера не наблюдаю, выходы из гостиницы под контролем.

Винты вертолета рубили воздух точно над гостиницей, вертолет висел метрах в тридцати над ней, чтобы держать под контролем не только парадный вход, но и остальные. Все входы на первом этаже были не только заперты, но и закрыты деревянными щитами против погрома.

Первым подбежал старший лейтенант Тищук, затормозил у стены, переводя дыхание и поудобнее перехватывая автомат с откинутым прикладом. Вся форма Тищука была порвана, на правой руке набухала красным царапина…

– Чуть не порвали, гады… – Тищук явно отмахивался прикладом автомата. – Что же они озверели-то так?

– У тебя рука правая, – показал капитан.