– За мной! Держись ближе к стенам!
Рикошетов здесь нет, остается надеяться, что бортстрелок не заметит двоих, крадущихся около стены. Если что – на край – попытаться укрыться в квартирах первого этажа, но кое-где на окнах решетки есть, это – как повезет.
Как бы то ни было, я решил выйти на десантную группу – пусть это было и смертельно опасно, могли бы в горячке боя принять за чужого – и доложиться. Сейчас у десантирующихся частей нет никакой информации о том, что происходит в городе, где свои, где чужие. Если удастся передать информацию, что на стадионе и в здании Министерства внутренних дел до сих пор держат круговую оборону свои же – этой информации цены не будет. Анклав обороны в самом центре города – во-первых, он притягивает к себе силы боевиков, нанести концентрированный удар проще, чем по одному вылавливать при зачистках. На стадион можно даже вертолет посадить, пусть и с большим риском. Ну и своим помощь не оказать – хотя бы поддержкой с воздуха – большой грех для солдата. А для того, чтобы выйти на своих – не обязательно лезть в лоб, подставляясь под пули.
Перебежками прошли двор, выскочили в соседний – и напоролись…
Очередная группа с гранатометами и ПЗРК – видимо, таких групп в городе много. Два внедорожника или – еще лучше – пикапа, человек десять личного состава, по паре РПГ и ПЗРК, пулемет, автоматы, один или два снайпера. Такая вот мобильная, внезапно наносящая удар и сразу отходящая группа – смертельно опасна.
Для террористов столкновение с нами было тоже полной неожиданностью – они только что приехали во двор, успели выскочить из машин – и больше ничего не успели сделать…
Автомат висел у меня на груди – но автомат на таком расстоянии неразворотлив. А два ствола – всегда лучше одного…
Заметили меня из десяти человек трое – но промедлили со стрельбой, потому что здесь, на земле, могли быть только свои, возможно, и автомат заметили – американский, такой же, каким вооружены их инструкторы и элитные части вторжения. Секунда – и у меня в руках оказались два пистолета – чешский «CZ» и точная его копия – американский «кольт». Террористы еще не пришли в себя – стояли как ростовые мишени в тире, подсвечиваемые неверными отблесками пожаров. Вторая секунда – оба пистолета стреляют синхронно – двое террористов, самых опасных, – у одного пулемет, причем не висит за спиной или на шее, а в руках, у второго автомат с подствольником тоже в руках – синхронно начинают падать. Стрелять не разучился – у одного кровавая дыра вместо глаза, второму пуля попала в самое убойное место, в переносицу между глазами – мгновенная, за десятые доли секунды смерть. Я начинаю смещаться влево, открывая ротмистра и давая возможность стрелять ему, один из террористов, падая, наваливается на третьего, не давая ему стрелять. Третья секунда – еще два выстрела – и падают еще двое, оба с автоматами – один вываливается из кузова машины, второй падает за капот большого пикапа, переделанного из армейской машины. По мне еще никто не стреляет, кто-то кричит по-арабски, цели кажутся расплывчатыми тенями, я продолжаю уходить влево – как учили в училище, при ближнем огневом контакте противнику проще стрелять вправо, а не влево – если он, конечно, правша. Четвертая секунда – два новых выстрела – и опять точно, и тут же – две автоматные очереди, короткая – по фронту и длинная – сзади. Ротмистр включается в игру, пули молотком бьют по борту пикапа, пробивая его насквозь и, кажется, сбивая кого-то с ног. Ответная очередь – первые выстрелы террористов, которые они смогли сделать в этой стычке, проходят от меня так близко, что это ощущается как дуновение горячего ветра. Падая на бок, я перевожу оба пистолета на оказавшегося самым прытким террориста – он успел бросить бесполезный в этой ситуации гранатомет и схватить укороченный автомат. Два выстрела гремят, когда я уже падаю боком на землю, сбивается прицел, один выстрел уходит мимо, зато второй точен – кровавая дыра на том месте, где только что был нос. Упав, я перекатываюсь, ища взглядом цели, – но их нет, оставшиеся двое успели заныкаться…