Жан помог Егору подняться, и тот повел его в ванную.

— Не хочу, чтобы мать видела и знала, что у меня там.

— Рука болит?

— Болит. Закрывай двери.

Жан помог Егору раздеться и включил воду.

— Что там с рукой? — спросил он, поворачиваясь к нему спиной.

— Синяк будет, — ответил Жан, проводя ладонью по его плечу. — Хорошо тебя треснуло. Придется немного поболеть.

— Да и хрен с ним. Я уж думал, что не буду жить вообще, когда увидел мчавшихся на меня этих дикарей.

— Ты — будешь, — Жан подставил Егора под струю душа и сам замочил рубашку.

— Раздевайся, заодно и помоешься, — предложил Егор. — А то неудобно, я стою тут голый перед тобой, а ты революцией пахнешь. Раздевайся.

Жан быстро скинул с себя одежду и встал рядом под душ.

— Немного откиснешь, потом Ник пусть тоже идет, — сказал Егор. — Втроем все равно не поместимся. Бери мочалку, мыло, не стесняйся. Вы что-то говорили про будущее? — спросил Егор, намыливая голову.

— Хочешь — верь, а хочешь — нет, но у меня год рождения 1995.

— Да ладно! — удивился Егор, смывая с головы мыло. — Насколько же я тебя старше, на девяносто пять, почти на сто лет. — Егор широко раскрыл глаза и окинул взглядом Жана с ног до головы.

— Примерно так.

Он покачал головой.

— Этого не может быть! Мы же с тобой ровесники.

— Ну да, только с промежутком в сто лет. Ты для меня дедушка как минимум.

Егор положил ладонь на горячую грудь Жана и стал щупать его пальцами.

— Даже через тысячу лет мы все будем одинаковыми, если, конечно, с такой жизнью опять не превратимся в обезьян.