— Да.

— Человеческая личность растет и развивается только тогда, когда ее миром правит античный рок. Красиво, сумрачно… кроваво… мальчики-беспандемники приносят в жертву неизвестно кому пластнатуровых кукол. Каждый из этих мальчиков — немного я сам.

— Ты шутишь?

— Немножко.

— Ты в самом деле совершил ошибку? При всей информации, которая у тебя была? Ты — не предвидел — что так — будет?!

Пандем смотрел на Кима; он не был похож сейчас ни на одно из своих изображений. Выдержать его взгляд становилось все труднее.

— Вот в чем закавыка… Вот в чем беда, Ким. Либо я объективен, либо могу позволить себе немножко любить. Либо я люблю, либо избегаю ошибок… Вот так, приблизительно.

И стало тихо. Даже кукла, остывшая без человеческих рук, затихла на скамейке.

— Пан… «Люблю» — это фигура речи?

Пандем шумно, очень по-человечески вздохнул.

— А должен ли ты любить? — шепотом спросил Ким. — Я не спрашиваю, можешь ли ты… Ты можешь все… Ну ладно, почти все. Но кто тебе сказал, что ты должен любить человечество?

— Мы подошли к третьему, самому занимательному вопросу: любовь в моем исполнении.

— Пан…

— Тебе кажется, что я ерничаю? Вовсе нет… Вот ты любишь Арину. И Витальку. И Ромку, хотя мало его понимаешь.

— Да… Но — ты меня прости — ты ведь не создавал этот мир. Ты не можешь относиться к нам, как к своим детям. Или хотя бы плоду вдохновения, вроде как композитор к симфонии… Почему твое отношение к этому миру столь… эмоционально окрашено?

— Неполный ответ… Хочешь?

— Пусть хоть неполный.

— Я в какой-то степени порожден человечеством. Я вышел из него, как… клетка из первобытного бульона. Человечество — часть меня. Да, оно далеко от совершенства. А что такое совершенство? Отсутствие такого дорогого мне развития… Ладно, тебя раздражает слово «люблю». Давай назовем это «осознанием своего»… или даже «инстинктом самосохранения» — ты ведь желаешь добра своей печени, извини за столь грубую параллель… Вот это он и был, неполный ответ. Ты не удовлетворен.

— Нет, почему…

— Вернемся к тем, кого ты… к объектам положительно окрашенного эмоционального отношения. Твои отец и мать, Арина, сыновья — если бы ты мог им устроить жизнь, состоящую из одних радостей, ты бы устроил?