– Ты не слышишь. Никто этого не требует!

– Еще как! Нахраписто, открыто, злобно! Жаждут! Жертвоприношения-то! А не слышишь – ты. Но это не беда – беда, что твои слова используют эти «новые», и молодежь идет за ними. Ты посмотри к чему катиться на Украине! Еще успеешь подискутировать с собой. Только мне и без примеров ясно – увлекут, приволокут и бросят на съедение. Матерей бы, убивающихся по ночам, им вместо роговиц. Чтоб пожизненно смотрели! Куда тянут-то!

– А вот еще, – хозяин развернул газету: – Соколов Нил Евгеньевич. 1894 года рождения. Заведующий отделом редких книг. Фотографии нет. Ушел добровольцем в сентябре 1941. Через три месяца пропал без вести. Жил, работал, грел. И исчез. Страшно подумать, к чему привыкали люди, к чему вообще может привыкнуть человек. Ведь такое случалось каждый день! Какой блок, какая защита стоит в нас? Уберегает от сумасшествия? Как удается ей разделить утренний восход и тлен еще вчера протянутой руки? И глядя на свою, ощущаешь вложенное, отданное. Но она такой же тлен, только отложенный. Ты пожал ему руку, а завтра… пустота, небытие, безвременье. Не человек, исчезает что-то другое… заботливо поставленный в холодной комнате чайник, доброе слово, улыбка. Это они отражаются в глазах, которые ты помнишь. Но в них и боль… как обидел его, нагрубил… не извинился. Отложил на потом. Тлел. Но прощение в тлене не живет… Сколько таких вокруг тебя? И сейчас… Не откладывай. Не забирай с собой долги.

– И всё это после бормотания-то! И к чему? – Виктор Викторович Крамаренко развел руками.

– А к тому, что ты сейчас на той части святой земли русской, которая еще родит… «греющих» – Сибири!

– Эко тебя плющит, Борис, последнее время. Лучше скажи, как с книгой? Скоро издание? Давненько не отмечали твоих гонораров, – и с удовольствием потер ладони.

– Книга… Книга? Книга! Я бы ее как учебник в литинституте ввел. И предмет новый заодно – прикладная литература.

– Даже так? В каком смысле?

– Вот прикладная математика служит применению в производстве. А литература обязана в жизни. Главная цель обучения! Ты об этом студентам говорил? Хоть раз?

– В опосредованном смысле – да.

– Ну, опосредуй дальше. Метод и пестует «посредственных».

– Хочешь меня обидеть?

– Хочу привлечь. К исполнению своих замыслов.

– Тогда лучше ответь, скоро гонорар? – Крамаренко снова потер руки. Способность находить позитив во всём, взяла верх и тут.

– Деньги? Виктор… о чем ты… – собеседник вздохнул. – В последнее время, как ты говоришь, со мной происходит удивительная метаморфоза. Все более неважным становиться отношение общества к написанному, и всё более значимым для меня самого.