– И много полегло за это?

– За дабл-ю-си? Или за временных на трибуне?

– О! Вы не желаете моего понимания! Нет-с, не желае-те-с! Но почему?!

– Не желаю, князь. Не желаю. Не заслужили вы чужой боли. Свою бы вам расхлебать. – И двинулся вперед, повторяя прежние слова: – Где же они, ну где?

– Куда же вы, любезнейший? – Безухов чуть обогнал мужчину. – Я был там нынче, не надобно-с… там… уже стреляют!

– Надобно, граф, надобно-с! – подтрунил Андрей и вдруг вскрикнул: – Вот они!

– Да кто-с?!

– Плоды! Первый! – и указал в сторону Крещатика.

Пьер повернул голову: издалека, из самой глубины пространства, возвышаясь над дымом и копотью, медленно, словно нехотя, на площадь вкатывалось гигантское каменное колесо. Так могло показаться с первого взгляда. Через секунду они увидели его целиком. Словно неуклюже вытесанный из породы пласт, с неровными изгибистыми краями, с грохотом опускался углами на мостовую, поднимаясь и тут же проваливаясь, извергая пыль и отрыгивая крошку, что осыпалась при ударах выступов о брусчатку. Прокладывая себе дорогу, глыба давила палатки, ящики и баррикады, дробя в песок груды приготовленных камней, и следовала на восток. Казалось, ничего не может остановить ее.

– Держи!!! – послышался истошный вопль позади каменного исполина.

Люди бросились врассыпную.

– Что это?! – закричал Безухов.

– Крым!

– Крым?!

– Крым, Петр Кириллыч! Смотрите с благоговением! Именно этот каток повлечет за собой колоссальные последствия для России. Он вовсе не территория, не остров, а локомотив, уносящий страну в будущее. Другое! Да что страну – мир! О котором все люди, думают одинаково… – Андрей сделал паузу, – как… и мой тесть. Это мы, а не шляпы и котелки толкали его! – глаза парня заблестели. – Наш размер! А сколько сметет имен! Сколько похоронит по обе стороны океана! Идей, приемов и парадигм!

– Но кто они…шляпы? О ком вы… любезный? – герой, образ и человек, стоял в восхищении и страхе от видимого явления чуда. Ответ, понятно, мало интересовал его.

– Грядет, грядет великое переселение Европы к Иртышу!

– Тоже плоды?

– Они, граф, они. Ну, и гвоздики в панораму строк и мыслей.

– Сударь! – воскликнул Безухов, продолжая изумляться, – уж коли вы знаете все, уж коли так, позвольте выразить мою признательность вашему честолюбию… оно прекрасно!