— Рискнёте, Ортем? Мари я предлагать не буду. Я уже знаю её ответ.

— Нет, — Артём покачал головой. — Я бы не рисковал.

— Тогда вопрос закрыт. И постарайтесь хотя бы часть дня отдохнуть. Без чрезмерных нагрузок — завтра у нас серия экспериментов, и вы у нас — основной их участник. Найдёте время? Или попросить командующего дать вам ещё один выходной?

— Найду, доктор, — Артём пожал ему руку. — Спасибо за Мари, за Арлетт. С ней уже всё хорошо?

— Физически — ещё вчера можно было выписывать. В целом — она пережила сильное потрясение, с ней работают психологи. Разглашать права не имею, вкратце: если вернётся в Париж, ничего хорошего её там не ждёт. Но главное — она жива и здорова.

— И ещё, доктор. Уже много раз слышал: у мужчин-дросселей дети все больные, или уродливые. Это правда, или…

Доктор снял пенсне и улыбнулся.

— Вы образованный человек. Не придавайте такого значения слухам. С момента выхода на поверхность у людей начался перекос по половому признаку — было время, когда на одного новорождённого мальчика приходилось десять девочек. Ещё одна странность: стали погибать зародыши с серьёзными наследственными дефектами. Большинство таких дефектов, до Вторжения, врачи находили в первые три дня жизни зиготы — будущего человека, то есть. Находили и предлагали матери выбор — устранить дефект, если в наших силах, или…

— Понятно, что такое «или». Но какое отношение…

— Дайте договорить. Так вот, сейчас у всех выживших эмбрионов нет серьёзных дефектов. Есть незначительные, когда человек остаётся полноценным — такое мы легко исправляем сами. Но вот то, о чём я только что говорил, уже пять столетий решается словно автоматически. И причину понять не можем, — доктор уселся сам, и взмахом руки предложил Артёму последовать своему примеру. — Так вот. Дроссели — за исключением вас, вероятно — ведут довольно беспорядочный образ жизни. Алкоголь, сильные стимуляторы, даже наркотики, если не успеваем вовремя выявить и изъять. Как следствие, большинство зигот от них…

— … теперь не выживают, поскольку там могут быть дефекты.

— Верно! Приятно поговорить с образованным человеком. Вот и весь секрет. Ну, а слухи и суеверия — это, увы, никакая медицина не может вылечить. Не наша специализация. Поэтому, если у дросселя остаётся потомство, мы вынуждены особо заботиться — по сути, охранять какое-то время. Люди воспринимают такую заботу как признак того, что ребёнок серьёзно болен. Дальше понятно.

Артём вздохнул.

— Берегите себя и ваших дам, друг мой, — посмотрел доктор на экран регистратора. — Когда в ваших силах. А сейчас прошу простить — меня ждут с докладом!