* * *

Марина выслушала сообщение, и села на краешек дивана в своей комнате. Арлетт, увидев выражение её лица, побледнела.

— Не беспокойся, — сказала Марина, прикрыв на секунду глаза. — И я не буду беспокоиться. Так, чтобы за меня не беспокоиться.

Арлетт невольно улыбнулась — улыбнулась и Марина.

— Они пропали, — пояснила она, похлопав ладонью по дивану рядом с собой — присядь. — Ортем, Мари и Миранда. Так же, как они исчезли тогда, на улице, после концерта.

— Марина, тебе не нужно волноваться! Пожалуйста!

— Уже почти не волнуюсь, — Марина глубоко вдохнула и прикрыла глаза. — Нет, не зови доктора. Сейчас всё будет хорошо. Они вернутся. Они обязательно вернутся, — она ощупью нашла ладонь Арлетт, и сжала. — Ты лучше скажи, ты сама в порядке? Я не хочу покидать Рим надолго. Если что-то хочешь забрать, твои родители согласились, чтобы мы с тобой приехали и забрали. Есть что-нибудь очень дорогое для тебя?

Арлетт усмехнулась и поджала губы. До того злосчастного дня в больнице она считала, что у неё есть всё — ей предложили стать хозяйкой, её собственный магазин стал приносить достаточный доход. И ребёнок. Даже двое. Одно «но»: она не сказала, кто их отец — иначе, конечно, ей не сделали бы такого предложения, детей дросселей в Париже боятся даже больше, чем самих дросселей. Суеверие, но очень сильное, вопреки всем фактам. Теперь всё открылось и выяснилось… и у Арлетт нет ничего — никому она не нужна, а мать с отцом, едва узнав, кто был отцом детей, выставили из дому. Пошла ва-банк — и проиграла. Будь проклята та безумная с ножом!

— Ты сказала мне, что больше не волнуешься, — Марина сжала её ладонь сильнее. — Но я же чувствую. Не сейчас. У тебя будет время, чтобы всё оплакать, но не сейчас, пожалуйста. Хочешь что-нибудь забрать, или можем возвращаться?

— Нечего забирать, — Арлетт сумела отогнать слёзы и обиду прочь. — Можем ехать. Они вернутся? Все вернутся?

Марина кивнула.

— Он не оставит меня. Он искал меня двадцать лет, пусть даже для него это были дни, а не года. И нашёл. И всегда возвращается. И сейчас вернётся.

— Ты точно это знаешь? — Арлетт чувствовала, как спокойствие возвращается к Марине. Ещё несколько секунд назад Марина сама была испугана, очень испугана. И вот — ни следа испуга, уверенность и улыбка на лице.

— Я верю, — Марина открыла глаза. — Этого достаточно. Всё позади? Ничего не забыли?

Арлетт подумала ещё пару секунд. Да. Всё позади. Всё неприятное. До свидания, Париж… или прощай, как получится.

* * *

— Очень мило, — Мари увидела туалет — небольшое возвышение, кожаное сиденье… с широким отверстием. — Прямо как в лесу, значит — под кустик. Ортем, не оставишь нас на минутку?