Сердце я нашёл. А делать-то с ним что? В руки брать эту штуку мне совершенно не хотелось. Да это, похоже, не предусматривалось и самим создателем. Странная чаша, в которой покоился артефакт, явно служила чем-то вроде футляра. Странно всё-таки, что она такой вот формы…

Я, внимательно продолжая рассматривать диковинку, обошёл вокруг стола. И вдруг… понял, что мне напоминает рассматриваемое изделие.

Вот уж находка была — совершенно в стиле всех здешних наворотов! Подставкой для Обецева агрегата служило не что иное, как защитный шлем. Наподобие мотоциклетного. Или лётного. Не гермошлема, а той защитной каски, что полагается при полётах до высот нескольких километров, где герметичность не нужна. Только материал, из которого она была сделана, был какой-то неизвестный. Вроде как пластик…

Меня аж окатило жаром. Неужели?!

Предмет был настолько явно распознаваем, что у меня не появилось ни малейших сомнений. Я протянул руки и легко снял импровизированную подставку с ледяной столешницы.

Похоже, это делали регулярно, так как они нисколько не смёрзлись. Вот это находка!.. Я повертел предмет перед собой, стараясь не опрокинуть. Ну шлем и шлем! Убей меня бог!

— Сударь! — снова окликнули меня сверху. Уже с явной обеспокоенностью.

Ладно. И то верно. Хватит на знакомую вещь пялиться. Но потом я вас поспрошаю, что это и откуда! Обещаю!

— Всё в порядке! — откликнулся я, продолжая поворачивать находку в руках. — Похоже, что я его нашёл. Что мне с ним делать?

После вдруг возникшей паузы послышались шуршание и хруст, и в помещение начали спускаться.

Первыми появились Забавины бодикиперы, настороженно зыркая из-под бровей во все стороны. Эффект был у всех одинаковый, нечто вроде остолбенения — при виде мигалки в моих руках. Затем возврат к невозмутимости и шаг в сторону. К стене. Ну прямо тебе почётный караул! — успел я ещё подумать. Потом объявилась сама Забава. То есть, конечно, уже Хозяйка. При виде сердца глаза у неё попросту стали квадратными. Даже ещё больше, чем у её вол… тьфу, оборотней её, одним словом.

Немая сцена по выразительности была сравнима с гоголевской в «Ревизоре». Тем более что больше сверху спускаться никто не стал. Что было вполне разумно. Куда тут набиваться?

— Ну, — решил я в конце концов нарушить паузу, — и чего мне с этим делать? Если это, конечно, оно. — Я посмотрел на Забаву.

Вздрогнув, она очнулась от задумчивости. А интересно, оно на всех так действует? Мне, помнится, поначалу тоже хотелось заглядеться. А если на местный люд оно сильнее действует? Вот тебе и защита.