Святогор кивнул, а Коля, нетерпеливо ерзавший на месте, вдруг встрепенулся и выпалил, наконец, свой до сих пор не заданный, но давно готовый сорваться с языка, вопрос:

— Ты упомянул его поручение, старик. А что тебе известно о нем?

— Ничего, — простодушно развел руками араб, — но ведь зачем-то вы направляетесь в Кордову?

— А о какой древней культуре ты говорил? — не унимался Николай.

— Вряд ли вы об этом слышали, да и сам я мало что знаю, — отнекивался отшельник.

— И все же? — поддержал Колин интерес Святогор.

— На нашей земле в далекие времена обитали тартессии. Они процветали, они славились своей культурой и богатствами. И потом в мгновение ока потеряли все. А потомкам оставили лишь тайну их гибели.

Араб наклонился к нам и заговорщически прошептал:

— Я слышал, во дворце халифа в Кордове хранится святыня… — Он окинул нас оценивающим взглядом. — В ней, якобы, содержится разгадка гибели тартессиев. Говорят, брат пошел на брата в борьбе за власть, призвав на помощь варваров и врагов своих. Да! Это и привело к краху…

— Где, говоришь, эта святыня? — прикинувшись простачком, уточнил Святогор.

Но старик раскусил уловку, похлопал его по плечу и с усмешкой сказал:

— Ты тоже знаешь ее, мальчик мой. Ты часто занимался в том зале.

Святогор отпрянул:

— Откуда ты все знаешь про меня?

— Ничего-ничего, — успокаивал его араб, будто чем-то обидел. — Угли прогорают. Пора нам на покой. Вам завтра в дорогу.

Он, кряхтя, поднялся и вдруг резко обернулся:

— Девчоночку оставили бы у меня. Страшно сейчас в Кордове.

Пришел мой черед изумляться, я вскинула на него недоуменный взгляд. Он махнул на меня старчески сухой рукой и улыбнулся:

— Нет-нет, они-то поверят, что ты юноша, а меня — не проведешь. Да!

Рано утром, лишь только заря окрасила в багряные тона и без того красноватые отроги Сьерра-Морены, мы пустились в путь. Одинокий старый араб тепло простился с нами, дав нам несколько напутствий: