— Да не об этом я.

— Людмила, ну скажи ему, — призвал ее Игорь на подмогу.

Люда встала за Колиной спиной и положила ему руки на плечи. Родители молча наблюдали за происходящим, не вмешиваясь, и внешне, даже трудно было определить, чью сторону они принимают. Санька, с раннего детства уяснивший, что отец у него археолог, в свои девять лет понимал, что на карту поставлена папина мечта, широко раскрытыми глазенками смотрел на Колю и нервно ерзал на стуле, явно болея за него душой.

— Игорь, мы неплохо жили, и когда Коля работал в институте, — заговорила вдруг Люда. — Мы жили интересно. Мы жили достойно.

— Достойно? Да даже когда он на фирме работал, вы не жили достойно! — вскричал Ветров. — Он же все время вкладывал свои деньги в дело. Я читал твои отчеты, Николай! Все подчинено одной цели! Ты свою же семью обделял! Да, ты скопил целый капитал, но во имя чего? Не для Люды, не для сына, не для общего вашего благосостояния! На ветер, на ветер ты собираешься пустить эти деньги!

— Игорь, — робко позвала Люда.

— Посмотри, как вы живете, — не унимался Ветров. — Ты не купил себе за эти годы даже иномарки!

Мне стало смешно. Люда выдвинулась вперед и громче позвала:

— Игорь!

Родители удивленно взирали то на Колю, то на Ветрова. А тот продолжал, все распаляясь:

— Что видел ты в этой жизни? Что видела твоя семья? Вы же не были ни на одном мировом курорте! Даже в Испанию ты поехал не по-человечески. А на даче что у вас творится: избушка на курьих ножках! Это при твоих-то доходах!

— Игорь!!! Ветров!!! — вскричала Люда и вышла ему прямо наперерез. — Игорь! Опомнись! Это же все не твое дело! Разве это тебя касается? Он честно заработал эти деньги на фирме?

Ветров растерянно кивнул.

— Вот он и распорядится ими по своему усмотрению! — крикнула Люда и упала, как подкошенная, на ближайший стул.

Ветров тоже как-то обмяк:

— Простите! Занесло меня. Просто мне обидно за друга. Кольку я с детства люблю. Я уж боролся за него, как мог.

— Не за него, а с ним, — огрызнулась Люда.

Николай остановил ее жестом и широко улыбнулся:

— Спасибо, Игоряш, я все это оценил и тоже очень тебя люблю.

Сцена по умилению достойная мексиканской "мыльной оперы". Игорь сел, упершись локтями в колени, свесив руки и опустив голову. Пауза длилась несколько минут.