Гигантский девяностотонный бомбардировщик, гордость английского Министерства авиации и лорда Бивербрука лично, плавно довернул на доли градуса, практически незаметно со стороны наблюдающих за полетом истребителей с авианосца «Викториэс». Ни один из них не мог даже мечтать подняться на недосягаемую высоту, на которой с легкостью совершал маневры «Виндикейтор».

Четыре турбовинтовых двигателя с соосно вращающимися винтами, блистеры трех стрелковых кабин (трех, а не четырех, потому что четвертая была втянута в брюхо между длинными люками бомбоотсеков и не видна), полукруглое остекление кабины экипажа и стреловидные крылья делали его похожим на гибрид из американского Б-29 и советского Ту-95. Максимальная же скорость в 662 мили в час (840 км в час) при рабочем потолке в 60 000 футов (18 300 м) плюс оборонительное вооружение из восьми пятнадцатимиллиметровых пулеметов «БСА-Браунинг» позволяли сделать его, по мнению командования английских ВВС, малоуязвимым даже для реактивных русских истребителей. Ударная же мощь его вообще не имела аналогов среди бомбардировщиков РАФ (английских ВВС): при нормальной бомбовой нагрузке в десять тысяч фунтов (четыре с половиной тонны) бомб он мог нести одну атомную бомбу типа «Той»[71] на дальность до шести тысяч километров, а на меньшую дальность – даже две такие бомбы.

В наушниках командира снова зазвучал голос штурмана, сержанта Симона Коэна, заставив его невольно поморщиться. Нет, в отличие от ближневосточных стран и некоторых доминионов, в которых после Палестинской войны положение евреев во многом стало возвращаться к Средневековью, метрополия и САСШ подчеркнуто не давали разгореться антисемитизму. Но при приеме на работу, в назначении на должности евреев незаметно оттесняли, а на бытовом уровне в некоторых городах появилось уже нечто вроде еврейских гетто. А флайт-капитан Суит был типичным англичанином, колебавшимся вместе с «общественным мнением», и присутствие в его экипаже такого штурмана объяснялось лишь высоким профессионализмом «Кошера» Коэна. О его способностях вести самолет в эскадрилье шутили, говоря, что он может определить правильный курс по запаху. Вот и сейчас Коэн передал небольшую поправку курса и сказал:

– На боевом, – сообщив, что самолет вышел на последний отрезок своего пути, заканчивающийся сбросом многотонной «игрушки» на заранее подготовленные цели. Суит передал эти слова по общесамолетной связи, вызвав вспышку активности у сидящего в полетной неге экипажа. Все опустили на глаза темные очки, бортинженер Микки Мерфи и представитель атомщиков инженер-испытатель Лен Дейтон защелкали тумблерами, проверяя готовность приборов контроля и самолетных систем к близким испытаниям. Радист, молодой флайт-сержант Беттерсби, передал условный сигнал на полигон, на котором тоже подготовились к предстоящему. Суит перевел самолет в плавное снижение.