– Думаешь, я не понял, зачем ты устроил ту дуэль с «серым»? – он проигнорировал мой вопрос. – Чтобы нас запугать. Нас, чекистов. Но не на тех нарвался! Ты ничем не лучше «серых», ты даже хуже. Те доморощенные, а ты – чужой. Во всем чужой. Задавить тебя надо, пока не поздно. Запомни: рано или поздно задавим. Справились с «серыми», справимся и с тобой. Не сверкай на меня глазищами, не запугаешь! Лучше сам сдайся, а то хуже будет.

– При чем здесь Зина? – повторил как можно четче. Ну надо же – «горячее сердце – чистые руки»! И ведь своим званием «чекиста» гордится.

– Ни при чем, – он произнес это тоже четко, раздельно, искренне сожалеюще. – Ей не повезло, что встретила тебя. Но ничего с ней не случится, – «успокоил», смело выражая мне презрение. – Мы не такие изверги, в отличие от тебя, людей на пустом месте под ожоги не подводим. – Судя по ауре, он в этом сильно сомневался, но старательно убеждал себя верить в лучшее; оправдывался перед собой, цепляясь за реальные и вымышленные доводы, направленные в общем счете на пользу Отечеству.

М-да, переборщил я тогда, затягивая схватку с Вениамином, должен в этом признаться.

Я не стал спорить, указывая на логические неувязки, а протянул лучик внушения; я торопился. Взгляд Жана из стального и твердого превратился в преданный.

– Кто приказал забрать Зину?

– Лесков. Он вызвал меня и приказал доставить ее в старый хозяйственный корпус. Предупредил, что у нее защита и привести надо добровольно. Я и привез. С ней же ничего не случилось, Егор? Каюсь, обманом заманил, но я думал, что прав!..

– Кто еще участвовал в работе с ней? – прервал я его покаяние.

– Если бы я знал! – воскликнул он с досадой. – Я чувствовал, что Лесков сволочь, но думал, что так надо! Для дела надо, прости, Егор.

– Ты знал, что ее будут бить? – я напрягся.

– Подозревал. Он жесткий… людям не сочувствует, через любого готов перешагнуть, но и моя вина есть! Думал, что это меньшее зло, что Шувалов попал под твое колдовство… как я мог такое подумать! – взмолился он в приступе раскаяния. – Нет мне прощения, Егор, я не переживу! Убей меня за предательство! – с этими словами склонил повинную голову, будто под топор подставляя. – Она… жива? – спросил Жан шепотом, не поднимая головы. С надеждой спросил и с глубоким сомнением.

– Где живет Лесков?.. – процедил я сквозь зубы. В мечтах я того капитана уже бил. И мне становилось все легче и легче.

– Лесков Василий Петрович, Малая Тульская, шестнадцать, сорок пять. – ответил он монотонно и обрадованно; подняв голову и преданно заглядывая мне в глаза, предложил: – Я работал по нему однажды, могу показать незаметный подъезд…