Вспомнились вдруг клочья разлетающегося тумана, нечеловеческие глаза фиалковой, тяжелая грудь над тонким станом… Тьфу, пакость!

Добравшись до дома, отец Алексей наскоро посрывал мокрую одежду, натянул первое, что попалось под руку, и решительным шагом отправился на поиски председателя. Безуспешно пробегав по селению около часа, он так-таки выловил главу поселения около распахнутых дверей коровника.

Председатель, высокий мужчина с суровым лицом и большими, словно лопаты, ладонями, выслушал взволнованную просьбу настоятеля, покусывая губу. Помолчал, глядя исподлобья, поиграл желваками. И наконец решительно отрезал:

– Не обессудьте, батюшка, а запрещать я ничего не буду. И отцы наши так делали, и деды. Говорили: на удачу. Так что коли хотят люди их кормить – пусть кормят.

В воздухе ядрено витал намертво въевшийся в дерево запах коровьей жизни, причудливо перемешанный с густым ароматом цветущей у входа сирени. Изнутри длинного пустого помещения, обитателей которого то ли выгнали попастись, то ли перевели на новое место, доносились звуки плотницкой работы: визг пилы и глухие удары топора.

– Суеверия это! – воззвал отец Алексей. – От Лукавого!..

– А хоть от самого лешего, – невозмутимо сообщил председатель. – Главное, чтоб колхозу без вреда. А тут и польза есть: плывуньи эти пруд в порядке содержат – нам забот меньше.

– А как же нравственность? – Отец Алексей попытался зайти с другого бока. – Они ведь без одежи!..

– Так в воде же, – равнодушно пожал плечами председатель. – Кто их видит?

– А если не в воде?!

– А-а-а, во-о-он оно что, – протянул председатель и прозорливо глянул на отца Алексея. – Ну так это редко бывает, чтобы они на помост выбирались. А уж если выйдут, – лучше не глазеть. Не любят они этого. Хотя, – председатель вдруг ухмыльнулся. – Как мужик, батюшка, я вас понимаю: хороши они, заразы, трудно удержаться.

– Что?! Я?! Да чтобы я за девками?.. – задохнулся от возмущения отец Алексей, когда до него дошла суть председательских предположений. – Я духовное лицо! Я обет давал!..

– Ладно, ладно… – председатель махнул заскорузлой ладонью. – Вы человек еще не старый, не мое дело – как вы со своим обетом справляетесь. Да только поимейте в виду, людям я ничего запрещать не буду. Ах ты, песий сын! – гаркнул он вдруг без перехода, адресуя восклицание во тьму коровника, где уже несколько минут стояла подозрительная тишина. – Васька! А ну не смей перекуры устраивать – к вечеру доделать надо!

И, забыв про кипящего праведным гневом отца Алексея, тяжело топая сапогами, рванул в коровник – ловить нерадивого работника.