Эрик мрачно рассматривал носки туфель господина поверенного, золотые пряжки, брюки с отутюженными до остроты стрелками, темно-синий двубортный пиджак в мелкую полоску, безукоризненно повязанный галстук и лицо, холеное, спокойное, с рыбьими, чуть навыкате, дьявольски внимательными глазами. Ах ты ублюдок, Эрик мысленно считал вдохи и выдохи, чтобы не сорваться. Ра-аз, два-а… Что тебе, тварь, до моей совести? Каждый отвечает за себя, и уж поверь, я не буду оправдываться на Страшном суде. Медленно, с нажимом произнес:

– Что мое – мое. Чужого не надо.

Господин Альбер хрустнул пальцами. Резко, отметая возражения, сказал:

– Мы же договорились, либо – либо. Третьего не дано. Я вам настоятельно советую, не пререкайтесь – Госпоже не по нраву упрямцы.

В подъезде воняло мочой и кошками. Эрик поднялся в дребезжащем лифте на девятый этаж и, подсветив зажигалкой, три раза нажал кнопку звонка. Лампочка на площадке не горела. Пригодилась, усмехнулся Эрик, имея в виду зажигалку. Спасибо, Лукас. Звонок тренькнул сухо и отрывисто, как автоматная очередь: два длинных, один короткий. Условный сигнал.

Щелкнул замок.

– Кто? – спросила Рита.

– Я, – сказал Эрик. – Разбудил?

– Нет, – сказала Рита. – Я не спала.

Она отперла дверь, выходящую на лестничную клетку, и, зевая, глядела на Эрика. В вырезе небрежно запахнутого халата угадывалась маленькая, но крепкая грудь.

– Не пялься, – сказала Рита. – И руки не распускай: соседи увидят.

– Почему не спишь? – спросил Эрик. – Тебе ко скольких на работу?

– Я на больничном. – Рита вновь зевнула.

– Что-то случилось?

– Ничего не случилось. Проходи, не стой столбом.