По утрам Вася, отфыркиваясь, тягал гантели, фальшиво напевал «не кочегары мы, не плотники» и шумно справлял свои дела в туалете. По вечерам он поглощал немереное количество клецок, гефилте фиш и прочей еврейской пищи, которую вышедшая в декрет Яночка выучилась ему готовить. Заедал мацой и усаживался к телевизору смотреть хоккей.

– Азох ой вей, – бранился набравшийся еврейских словечек Вася, когда очередные «наши» пропускали очередную плюху. – Шлимазлы, киш мир ин тохас.

По весне Яночка родила Васе близняшек.

– Това и Двойра, – с гордостью представил неотличимых друг от дружки новорожденных счастливый отец. – Това и Двойра Васильевны.

– Васильевны… – эхом отозвался ошеломленный Ося.

– Ну да, – расцвел Вася. – Правда они замечательные?

– Скажи, дедушка, – подалась ко мне сияющая Яночка.

«Клянусь, они замечательные, – не сказал я. – Даже несмотря, что Васильевны».

– Папа, нам надо поговорить, – подступилась к Осе Яночка полгода спустя. – Мы с Васей собираемся подать заявление.

– Опять заявление, – проворчал Ося. – Вы, похоже, только и знаете, что их подавать. И куда?

– В ОВИР.

– Куда-куда?

– В ОВИР, – неуверенно пролепетала Яночка. – Мы с Васей решили.

– На предмет выезда на историческую родину, в государство Израиль, – оторвавшись от хоккея, уточнил Вася.

– Что-о?! На какую еще родину?

– На историческую родину моих детей.

– Вы что, рехнулись? – побагровел Ося. – Какой, к чертям, Израиль? Что вы там будете делать?!

– Не «вы», а «мы», – поправила Яночка. – Мы все будем там жить.

– На какие шиши?

– Папа, – укоризненно проговорил Вася. – Вы что же, думаете, на исторической родине не нужны фрезеровщики? Я собираюсь принять гиюр. Скажите, дедушка? – обернулся он ко мне.