Я все думаю об этих червях. Они похожи на слизней с ластами, как у тюленей. На огурцы, разрезанные вдоль. Господи, как хочется есть. Вот сейчас подумал об огурцах – и в животе заурчало. Эльвира угостила меня двумя зубчиками шоколадки, когда мы пили чай, но что мне эти два зубчика! Последний раз я ел вчера – завтракал. Я словно наяву снова слышу запах сырного супа – в Лукоморье любят этническую кухню. Каким же он был вкусным…

Гера тоже прислушивается к вою собаки. Хмурится. Вот она резким движением, словно решившись на что-то, берет стоящий у стены лук. Я понимаю, что ей скучно, но устраивать тир в закрытом маленьком помещении просто неразумно. Она кивает Эльвире. Что они делают?

Каюсь, я уже и сам вспомнил о случаях каннибализма, которые происходили в подобных ситуациях. Они же знают, что я сильнее их, но стрела в глаз успокоит меня так же верно, как и удар тяжелым кулачищем.

– Давайте сначала съедим Лену, она все равно… – начинаю я дрожащим голосом.

Гера и Эльвира смотрят на меня с совершенно одинаковым выражением на лицах, которое я не могу прочесть. Но оно очень, очень опасное. А что, если Эльвира и Гера уже тоже сошли с ума? Если твари подобрали к ним нужный ключик?

Гера отворачивается. Эльвира открывает дверь, с усилием отпихивая труп червяка, который все еще лежит там. Они точно с ума сошли!

Гера натягивает тетиву и стреляет. Вой стихает. Я и сам хотел бы прекратить страдания бедного животного, но…

И тут я слышу лай и невозможный, отвратительный звук. Словно из проколотой шины выходит воздух. Собака напала на ту тварь, что была ближе к ней. Гера перебила стрелой веревку, на которой сидела псина, вот оно что. Через открытую дверь мне все отлично видно – как летят в стороны бесцветные, но быстро окрашивающиеся синим куски плоти, как наружу выбегают Эльвира и Гера. В руках у Геры топор, Эльвира размахивает горящей головней.

Лена тоже начинает ворочаться на своей лежанке. Интересно, слышала ли она, что я сказал? Поняла ли?

Я не могу это описывать, это просто отвратительно. Скажу просто: Эльвира и Гера при помощи топора и пылающей головни забивают насмерть вторую тварь, что сидела в засаде. С первой расправляется собака. Вот Эльвира присаживается на корточки над трупом. Отрезает от него куски… Меня сейчас стошнит.

Они вернулись. Гера швырнула на стол два широченных, в ладонь, пласта светло-голубого мяса.

– Гена, пожарь, – буркнула она.

Я раскрыл рот, чтобы сказать ей – к старшим надо обращаться на «вы», но Эльвира не дала мне этого сделать.

– Мужчины любят жарить мясо, ведь так? – улыбаясь, сказала она. – Это так мужественно, колдовать над огнем…