Как только кабины остановились, и двери со звуком, похожим на вздох облегчения, открылись, Ирбис и Надя оставили свой пост и подбежали к лифтам.

— Так, какой наш? — спросил Ир Волка.

Волк ухмыльнулся во весь рот.

— Ваш номер шестой, парниша!

Ирбис тоже усмехнулся и кивнул.

— Ладно, мне без разницы. Надя, пойдём.

— Встречаемся в подвале.

Смотрящие быстро заскочили в кабины и нажали на кнопки аварийного спуска. Как раз вовремя, поскольку на лестнице уже слышались шорохи и хриплое дыхание недовольных потревоженных «хозяев» здания.

— Удивительно, — произнёс Ир, когда двери сомкнулись, — они заняли почти всю этажку! И это громадный марк! Раньше они всегда уходили днём в подземку.

— Они обживаются, — вдруг сказала Надя, и Ир с удивлением взглянул на неё. — Держись, Кот!

Кабина снова тяжко «вздохнула» и рухнула вниз.

* * *

— Ни один старый буйвол не был побит своим детёнышем, — с какой-то невыразимой печалью в голосе произнёс Складка после долгого молчания, помешивая ароматный «кофе со сливками» ложечкой. Они с Егорычем сидели в столовой у окна и неспешно заканчивали дневной приём пищи. Столовая была пуста — смотрящие сегодня пообедали, как обычно, шумно и весело, но на удивление быстро, и всей гурьбой поспешили исполнять поручения Бригадира, развернувшего бурную деятельность по прибытии первых групп из Чингирска.

— Ты это о чём? — рассеянно спросил Пётр, глядя в окно на возню во дворе.

— Пословица.

— Опять зулусская?

Фёдор кивнул.

— Опять, — он вздохнул. — Понимаешь, какая штука, Петя, я после нашего разговора много думал…

— О чём именно? Мы всякого наговорили тогда.

— Да уж. Я вдруг подумал, что как ни крути, во что бы там человек не верил, — в эволюцию, в революцию, в пришельцев, в сотворение, — а Земля-то — мать, как ни верти. И уж точно тёплый и уютный дом в мёртвом ледяном космосе. Вот и Писание говорит: прах мы и в прах возвратимся… И все эти теории скрещивают шпаги между собой — а без земли никак не обходятся. Дети мы, производное химических элементов. Только вот что-то злые дети.