– А со мной ты чего ерепенишься? Я слышал, что он у командира полка характеристику на тебя затребовал.

– И что из этого следует?

– Ты тупой или придуриваешься? На повышение пойдешь или награду дадут.

– Я разве генерала спас? Рядового летчика, только женского пола. На передовой небось каждый день друг друга выручают.

– Нет, ты точно тупой… Ты ел?

– Не успел. Оружейник мои котелки принес, так я только суп съел, а макароны с мясом остались. И кисель.

– Тогда иди к себе, я через пару минут подойду.

Иван пожал плечами.

Придя на стоянку, он доел остывшие макароны и выпил кисель. Почувствовал себя сытым. Как мало человеку на войне надо. Сыт, не стреляют, не бомбят – и ты доволен.

Через несколько минут на стоянку пришел Чернобров – на правом его плече висел армейский «сидор».

– Пошли в землянку.

Усевшись на перевернутый снарядный ящик, комэск вытащил из «сидора» банку тушенки и фляжку с водкой. Водку выдавали официально, по сто граммов в день, но фляжка была полной.

– У интенданта выцыганил, – подмигнул комэск. – Давай отметим сегодняшний полет. Риску было много, и оба в живых остались.

– Видно, берегли нас ангелы.

Чернобров оглянулся – не слышал ли кто, хотя в землянке они были одни.

– Ты комсомолец?

– В личном деле же запись есть.

– Тогда чего про ангелов вспоминаешь?

– Все под богом ходим.

Авиаторы были суеверны – хоть коммунисты, хоть комсомольцы, и бога иногда поминали. В небе, в жарком, иногда неравном бою, только на него одного надежда да на боевого товарища.