После непогоды грунтовую, хоть и укатанную до каменистой плотности взлетно-посадочную полосу развезло. Не то чтобы она превратилась в кашу, но взлет затрудняла. Грязь липла к колесам шасси, из-под носового колеса летела на двигатели. В таких условиях брать полную бомбовую нагрузку рискованно, пробег самолета значительно возрастал. Не удержись самолет на полосе – недалеко до аварии. А если учитывать, что в отсеке бомбы, так вообще ситуация чревата взрывом.

Однако же оторвались, построились, взяли курс 270 – Супра была почти на одной линии с Ваенгой.

Через сорок минут полета начал греться правый двигатель. Иван с тревогой смотрел на указатель температуры масла и головок цилиндров. При полных бомбоотсеках продолжать полеты опасно, а запасные цели на подобные случаи были не определены.

Иван решил не рисковать самолетом и экипажем. Он связался по рации с Фамусевичем и доложил о технической проблеме.

Рация минуту молчала, видимо, Фамусевич выяснял у своего штурмана местонахождение. Потом в наушниках зашипело.

– Приказываю продолжать выполнять боевое задание. Как понял, прием?

– Есть выполнять задание.

Иван убрал обороты правого мотора до средних. Убирать до минимума было нельзя, самолет будет уводить в сторону.

Через несколько минут температура немного снизилась. Но, как следствие, снизилась и скорость, самолет Ивана начал отставать. Понемногу, но дистанция до звена увеличилась.

– Игорь, посмотри на правый двигатель, – связался Иван с бортстрелком. – Дыма не видно, масло не течет?

– Все в порядке, командир, – доложил тот.

Оба самолета звена уже оторвались метров на пятьсот. Ситуация плохая. Если немцы поднимут истребители, его собьют. Одиночный штурмовик или бомбардировщик – легкая добыча. Благо – местность пустынная, ни населенных пунктов, ни узлов обороны, откуда могли бы подать сигнал тревоги на немецкие территории.

Иван чувствовал себя неуютно.

– Штурман, место?

– Печенгу прошли, – последовал ответ.

Значит, большую часть пути до цели прошли.

– Что случилось, командир? – Равиль понял, что что-то идет не так. Не зря же они отстали от звена.

– Мотор плохо тянет, правый.

– Фу, а я уже было подумал, что оглох на правое ухо, – пошутил Равиль.

При сбросе оборотов звук мотора меняется. И потому и штурман, и стрелок поняли, что с самолетом проблема. Но они не стали досаждать вопросами, пока Иван сам не вышел на связь.