Цэрэн махнула на него рукой, и, взяв котелок с оставшимся напитком, подошла к Луцинии и Неро. Старуха дала мальчику котелок в руки. – Пусть пьёт, до конца. Голова болеть не будет.

Луциния с испугом смотрела на старуху с безумными глазами, которую она и так побаивалась, а после предостережений отца Дариона, – так и вовсе, боялась к ней близко приближаться.

Неро сжал руку матери. – Мама, пей, пей. Она не обманет. Она говорит, что голова перестанет болеть.

Луциния взяла котелок усталыми руками и слегка отпила отвар, при этом, неотрывно глядя на старуху. Напиток был очень горьким и противным, и она, морщась, чуть отстранила его, от себя. Старуха склонилась над ней, и силой ей влила остатки жидкости, да так, что котелок при этом, стукнул Луцинию по зубам.

Старуха улыбнулась, одобрительно покачав головой. Потом забрала котелок из её рук, протерла его внутренность своим рукавом, и утащила с собой. Потом она подошла к раненому вандалу и села рядом с ним, взяв его руку, и начала что-то тихо говорить себе, под нос.

– А сейчас, что она делает? – спросил Хильдебальд у Эрдэнэ.

– А это она отгоняет от него злых духов.

Священник перекрестился. – Господи, прости этим невежам их безумие, и снизошли благодать твою и исцеление этому отважному юноше. Молю тебя Господи, не оставь нас в эту трудную минуту, пусть мы и заслужили все эти муки и лишения, что претерпеваем сейчас.

Цэрэн встала и, сказав что – то внучке, вышла из пещеры.

– Почему она уходит? Что она сказала? – Хильдебальд бросился к девочке.

– Она сказала, что она сделала всё, что могла, и её присутствие здесь уже не нужно, и у неё есть свои дела. А ему она уже не поможет. Всё зависит от духов и воли неба. И ещё сказала, что нам надо отсюда уходить к озеру. Здесь больше нечего делать, если конечно, мы не хотим, чтоб те злые люди, еще раз сюда пришли.

Через час колонна переселенцев, с носилками, на которых лежал раненый вандал, отправилась к озеру. В пути их застал сильный ливень, начавшийся резко и внезапно, и это затруднило, и без того медленный ход колонны. Неро шел с мамой, в конце колонны, поддерживая её с одной стороны, а с другой стороны шел Самакс.

Мэчесса шедшая впереди, то и дело, оборачивалась, и кидала ненавидящие взгляды в сторону Луцинии, и шептала Абебе. – Нет, ты только посмотри, как она закрутила ему мозги. То у неё болит голова, то нет, а этот дурачок, так и скачет, вокруг неё. Схватила мужика в оборот и не отпускает от себя. Я тебе давно об этом говорю. Хитрая она, понимает, что сейчас надо иметь надежного мужика рядом, который сможет в случае чего, тебя защитить. А то, смотри, сколько здесь здоровых мужиков. Думаешь, когда всё успокоится, – они не вспомнят про нас? Ага, размечталась. Думаешь ту актрисочку, они просто так взяли с собой? Уверяю тебя подруга, она не только готовить им будет. Да-да, не смотри на меня такими глазами. Я ещё прекрасно помню, как с нами обращались до того, как мы попали в дом к Леонтию. Да, к хорошему привыкаешь быстро, подруга. Вот и ты, смотрю, совсем забыла об этом.