Два года назад он был беззаботным студентом, тайком продающим бесценные книги из дедушкиной библиотеки ради кутежей. Полгода назад – сержантом-дембелем, мечтающим смыться в самоволку.

А за эти шесть месяцев кем только ни побывал – пленником половецкого бека, рядовым дружинником, воеводой, рабом… Теперь вот – князь-изгнанник. Будто какая-то сила тащила его сквозь водоворот необычайных, невозможных испытаний – ради чего? С какой целью?

Хотя здесь настоящие друзья. И сладкая, щемящая горечь от потерянной любви. Смысла в этой, нынешней жизни было гораздо больше, чем в прошлой. Вернее, в будущей. Тьфу, голову сломаешь с этими путешествиями во времени.

Вспомнилось, как нахватал хвостов и просил деда:

– Ну, что тебе стоит? Позвони проректору, он ведь – твой бывший аспирант, не откажет ради единственного внука доктора наук и профессора.

Константин Александрович снял очки, аккуратно сложил, спрятал в нагрудном кармане пиджака. Заложил страницы костяным ножом-разрезкой. Потёр морщинистое лицо.

– Дмитрий, это твоя жизнь. Сам разбирайся со своими проблемами. Подучи, подтяни, сдай.

– Вот доиграешься, что я в армейку загремлю, – зло сказал Димка.

Дед усмехнулся:

– Как минимум шесть поколений подряд мужчины в нашем роду служили. Ещё при царях, офицерами. Про меня знаешь – я от брони отказался, на фронт пошёл. Чуток тебя старше был, в двадцать лет. Из моей институтской группы нас двое живыми вернулись – я да Петька Лопухов. Из шестнадцати человек…

– Дед, ну не нуди, это когда было-то? В доисторические времена. Сейчас одни лохи служат, быдло.

– Молодой человек, – голос Ярилов-старшего зазвенел торжественно, как медали на праздничном пиджаке, – извольте подбирать слова. Служение Отечеству на поле брани есть наивысшая форма служения. Потому как ценой жизни. Всё, иди, не зли меня. Делай, что должен, и будь, что будет…

Ярилов вздрогнул и вернулся в реальность: всплеск в абсолютной тишине ударил по перепонкам. Потом ещё раз. Рыба балуется?

Поднялся, прошёл сквозь кусты. На берегу были аккуратно сложены вещи Антона. Купнуться с утра решил пацан?

Мальчишка-библиотекарь стоял по пояс в воде, обмывая плавными движениями тонких рук покатые плечи. И не худой совсем, а… Что-то не то.

Антон обернулся на удивлённый вздох Ярилова. Качнулись белоснежные холмики, украшенные алыми ягодами сосков.

Девушка ойкнула, прикрыла грудь. Сердито сказала остолбеневшему Дмитрию:

– Ну, чего пялишься? Глаза береги, вывалятся ещё.

Ярилов отвернулся. Дождался, когда перестанет шуршать надеваемая одежда.

– Ну, и как это понимать? Зачем было в парня рядиться? Зовут-то тебя как?