— Заняли свободный дом в местных трущобах. — Известил меня Вереск. А затем обратился к Эйре. — Снимай с него тряпки. Состояние уже давно стабильное.

— А не рано? — Усомнилась целительница.

— Кажется, я в порядке. — Успокоил я ее. — Не сказал бы, что мое самочувствие идеальное, но чувствую себя вполне сносно.

— Откуда вы такие взялись на мою голову?! Столько загадок, а спрашивать тревожно. — Пробормотала женщина, сматывая полоски ткани с моей головы. — Чует мое сердце, все ох как не просто.

— Не только у Вас, госпожа магесса, много вопросов. Я бы тоже был рад получить парочку ответов. — Пробубнил я, прикидывая, сколько слоев бинтов на меня намотали.

— Получишь ты свои ответы. — С улыбкой в голосе сказал Вереск. — Только потом не жалуйся, что проблем прибавилось.

— А их бы не было, не знай я ничего? — Произнес я, чувствуя, как с меня спадает последний слой ткани.

— Нет. — Вздохнул Вереск. — Никуда бы они не делись. Но ты бы мог еще немного пожить спокойной жизнью.

Тут мне стало немного страшно. Если это Вереск называет спокойной жизнью, то какая же тогда будет не спокойная?!

— Глаза можно открывать. — Скомандовала целительница и я, медленно приподнял веки.

Кожу правой стороны лица неприятно стягивало, но моргать выходило без каких-либо трудностей. Я посмотрел на Эйру, и отметил, что она довольно сильно изменилась с момента нашей последней встречи, причем явно в лучшую сторону. Она заметно помолодела и, даже, кажется, похорошела.

Целительница, под моим взглядом, вздрогнула и поежилась.

— Теперь я понимаю, о чем говорил Вереск. Действительно жуткое зрелище. — Выдохнула она полушепотом. — Когда я рану обрабатывала, глаза закрыты были, веко я потревожить побоялась. А теперь…

— Зеркало есть? — Нахмурился я.

— Держи! — Бывший учитель бросил мне что-то маленькое.

Я рефлекторно поймал предмет, оказавшийся немного погнутым серебряным зеркальцем. Ну, лучше чем ничего. Судя по законопаченным грязными смолеными тряпками кривым стенам нашего убежища, что-то получше, в этих местах, найти, будет проблематично.

Немного искаженное отражение посмотрела на меня, и я застыл, рассматривая свою новую внешность, к которой теперь придется привыкнуть. Косой неровный рубец, с рваными краями, начинающийся на лбу, у линии волос, и, расширяющийся посередине, пересекал правую глазницу и заканчивался чуть ниже скулы. Чудом уцелевший глаз был на своем месте, вот только… я уже и не знал, стоит ли радоваться этому факту. Теперь мне стала понятна столь острая реакция Эйры на мою внешность. В то время как мой левый глаз оставался обычным, правый «радовал» смоляной чернотой белка, каким-то бледным цветом радужки и угрожающе пульсирующим ярко-алым зрачком. Из-за последнего, казалось, что глаз живет своей собственной жизнью, и мне остро захотелось от него избавиться. Только то, что я, вопреки всему, прекрасно им видел, удержало меня от серьезных размышлений на эту тему.