За фургоном ещё две рабыни верхами бок о бок в такой же сбруе и за каждой по две сменных лошади. Удивившись странной посадке присмотрелся и понял, что вместо стремян согнутые в коленях ноги за щиколотки подтянуты ремешками к задней седельной луке. Чужак бы ещё долго глазел и копил вопросы, но голос Гретты вернул его к реальности.

— Купчик, видать, сам-то не часто ездил по задворкам, иначе б вместо громоздкого неуклюжего рындвана пору обычных фургонов взял. Всем он хорош, но не для лесных дорог, как могла разгрузила, да и с лишними лошадями по проще будет. И в середке, и под присмотром. Последний фургон и телега без верховых пойдут. Все Милке сзади полегче…

— Ну да, ну да, а я как командир впереди на боевом коне (c), — заметив недоуменный взгляд отмахнулся, — Не бери в голову.

Трогались словно тяжеловесный железнодорожный состав. Повозки по одной брали с места и набирали ход выравнивая интервалы. Алекс дождался когда в самый конец пристроилась телега и лишь потом осторожно тронул каблуками своего мерина. Неспешно пошел сбоку от каравана. Поравнявшись с сидящей на телеге Милкой улыбнулся малышке, но вместо ответной улыбки наткнулся на полный ужаса взгляд.

13/05/3003 года от Явления Богини. Вечер. Речной берег

13/05/3003 года от Явления Богини. Вечер. Речной берег

На песчаный берег звериного водопоя растянувшаяся на полторы сотни шагов змея каравана выползала уже в косых лучах садящегося солнца и под аккомпанемент хорового журчания пустых животов. Алекс так и ехал весь день в самом хвосте. На десяток шагов впереди замыкающей телеги. Маячить впереди дублируя бывшую маркитантку глупо, а с ментальной чуйкой которая брала на три-четыре сотни шагов подвижные дозоры оказались лишними. Когда под колёсами заскрипел мокрый песок, он все же сдержался и не бросился к Милке, а погнал мерина к рындвану.

Когда он подскочил к длинному неуклюжему фургону тот тяжело проваливаясь колёсами и едва вписавшись в радиус разворота медленно выворачивал на съезд по которому караван спустился к реке.

— Что с дитенышем?

— Утром, пока тебя не было, не уследила я. Думала за тобой егоза увязалась, потом уж её на дороге к городу увидела…

— Займись бабами, да проследи чтоб большие котлы отмыли перед готовкой…

За длинную дорогу испытанный ужас хоть и не рассеялся, но острота впечатления все же сгладилась и когда Алекс подошел к телеге безучастно сидевшая девчонка хоть и сжалась ожидая удара, но все же послушно подошла тяжело загребая песок негнущимися ногами. Алекс мягко шагнул ей навстречу и осторожно обнимая за плечи, притянул к себе слегка упирающегося ребёнка. Какое-то время они так и стояли не шевелясь. Неожиданно даже для себя мужчина ткнулся носом в макушку высокой девчонке и тяжело выдохнул в грязнущие короткие волосы. Словно в ответ обмякли хрупкие плечи и дитёныша затрясло. Прорывая плотину страха и недоверия по измазюканным щекам оставляя широкие мокрые дорожки, наконец-то, потекли медленные крупные слёзы. Дальше все двинулось и покатилось само собой. Неостановимо и совершенно естественно. Наскоро стряхнув с себя пропыленное и пропитавшееся пóтом дорожное шмотьё, Алекс занес Милку в прогревшуюся к вечеру реку на руках, как маленького ребенка. Потом, долго сидел в небольшом бочажке под нависшим над водой раскидистым деревом с длинными гибкими ветками. Теплая, чуть мутноватая вода доходила ему до пояса и устроив девчонку на коленях Алекс сначала осторожно смывал грязь и пот с заплаканной мордашки, промывал начавшую уже густеть шевелюру, затем старательно намыливал голую девчонку густым желеобразным мыльным травяным эликсиром из неизвестно кем подсунутого глиняного жбанчика, в конце, буквально, сдирая с нее недельную грязь. Он сосредоточенно и тщательно оттирал измученного ребенка словно пытался уничтожить саму память о недельном рабстве и хотя хрупкое тельце послушно поворачивающееся под тяжелыми ладонями уже обрело так влекущие мужчин выпуклости и изгибы далеко не детских форм и размеров, ничего кроме жалости не испытывал. Ещё росло чувство вины да от бешенства потряхивало уже не на шутку… Джилю и Зиггеру крупно повезло вовремя отдалиться на день пути, сейчас Чужак просто наплевал бы на любые далеко идущие планы… Впрочем, «никто не забыт и ничто не забыто», ни прощения, ни долгой жизни он им не обещал.