По всему телу в следующий же миг пронеслась лёгкая судорога, подобная слабому электрическому разряду. В ногах обнаружилась каменная тяжесть, из-за которой было невозможно ни согнуть колено, ни повернуться со спины на живот. Зато плечи, руки и шея оказались подвижными и живыми — ладони чётко чувствовали врезавшуюся в кожу острую хвою и жилы присыпанных прошлогодним опадом корней, а пальцы легко и послушно проникали в податливую мягкость нагретого солнцем дёрна. Можно было приподняться на руках и, запрокинув голову, видеть рассеченные сосновыми кронами квадраты и треугольники светло-голубого неба, манящего теплом и жизнью.

В лесу было достаточно тихо. Изредка раздавались и тотчас же замолкали птичьи крики, да глухой дробью где-то вдалеке стучали колеса поезда. Почему-то не было слышно ни приземного жужжания насекомых, ни высокого шума листвы. Тишина оказывалась необычной и даже пугающей, и одной из первых мыслей было: «Я сплю?» Ведь сновидения лишь обозначают звуки, но не содержат их. Следующая мысль, пронзившая мозг и даже на мгновение затмившая зрение яркой вспышкой, вопрошала: «А жив ли я?» В ответ на неё какая-то непонятная сила тотчас же подняла и расправила грудь, и в лёгкие с шумом ворвался свежий влажный воздух, напитанный прелым духом земли и острыми запахами недавно распустившихся юных листьев. «Ух!.. Похоже, жив».

Однако в минуту, когда по ещё мгновение назад бесчувственной пояснице стало распространяться бодрящее покалывание, свидетельствующее о том, что тело продолжает оживать, и спустя какое-то короткое время, когда ноги станут слушаться, он сумеет подняться, — неожиданный и страшный удар, направленный кем-то прямо в лицо, пресёк и обрубил благостное течение мысли. В глаза хлынула мгла, имевшая запах и вкус тёплой крови. Повинуясь инстинкту самозащиты, руки выстрелили вперёд, ухватившись одна за колено, другая — за щиколотку нападавшего, прикрытую толстым шнурованным верхом ботинка, уже изготовившегося к следующему удару. Возникшая из ниоткуда внутренняя сила, которой наполнились ещё слегка ватные руки, с резкостью прижала неприятельское колено к земле — что, по-видимому, стало для нападавшего неожиданностью, поскольку он, теряя равновесие, с шумом и громкой руганью завалился на траву.

В этот момент надлежало бы суметь перевернуться на бок и, решительно оттолкнувшись от поверхности, со всей тяжестью и свирепостью навалиться на агрессора, оглушить его ударом в район виска, затем постараться обездвижить, заломив, до хруста в сухожилиях, его преступную руку. Не забыв при этом лишить его возможности кричать — закрыв для этого локтем рот или, если удастся на несколько мгновений освободить руки, то забить туда в качестве кляпа пучок сухой травы с корневым комом, оторванный от ближайшей кочки. И лишь только потом, заглянув негодяю глаза и разобравшись, что же это за гусь, решить, как действовать дальше — оглушить, связать или же сразу отправить к праотцам.