Отойдя шагов пятьдесят от места пробуждения и не менее странного поединка, едва не закончившегося гибелью одного из них, товарищи какое-то молча приводили себя в порядок — отрясали верхнюю одежду от листвы и хвои, обнаруживая и извлекая хвойные иглы и тонкие сухие ветки из складок и карманов. Водой из небольшой лесной лужицы Гурилёв промыл рассечённую губу и даже умудрился, используя её поверхность в качестве зеркала, расправить и причесать растрепанные и слипшиеся от грязи волосы.

— На мине, что ли, вчера контузило? — первым прервал затянувшееся молчание сержант, расположившись на пригорке и привычно запустив руку в карман за коробкой папирос. Однако карман был пуст, в остальных карманах также не было ни спичек, ни аккуратно сложенного листа из ученической тетради, на котором особыми знаками было обозначено место оставленного некоторое время назад схрона с рацией и запасом консервов. — Тогда кто ж это нас так бережно разоружил?

— Пока не знаю, Петрович. На мине или нет, но контузило нас с тобой определённо. Кто-то из местных подглядел и забрал оружие…

Здесь младший лейтенант на миг замолчал, и было заметно, как по его лицу пробежала гримаса глубокой и искренней обиды.

— Потом — он продолжил, — отчего-то заявился этот полицай и бросился меня душить. Но тогда странно, почему он пришёл с пустыми руками, даже ножа не прихватил… По всему выходит, что полицай наткнулся на меня случайно, иначе бы стал ждать, пока ты лопатку расчехлишь.

— Рад стараться. Лопата, как известно, последний и самый серьёзный аргумент бойца. С ней красноармеец непобедим.

— Не радуйся, с них станется…

— С кого — с них?

— С наших здешних советских граждан. У меня такое чувство, что во всех деревнях остались только одни полицаи. Неужели остальных поубивали?

— Кого поубивали, кто к партизанам ушёл… Так должно быть, наверное?

— В штабе говорили, что в месте проведения нашего спецзадания сейчас нет партизанских соединений. Так что давай, Петрович, исходить из худших предположений. Если хочешь знать моё мнение — из гражданских я готов доверять в этих местах здесь только бабам, детворе да тем из наших, кто из окружения выходит…

— Не возражаю, товарищ младший лейтенант. А вы про хиви слышали?

— Про каких хиви?

— Хиви — это у нас теперь так называется добровольный помощник вермахта. Становящийся модным вариант трудоустройства взятых в плен предателей и антисоветски настроенных мужиков. Служба будет попроще, чем в полиции, головой думать не надо. А паёк — как у немецких рядовых.

Младший лейтенант, видимо, вспомнил, что уже тоже слышал про добровольных помощников из местного населения, поэтому уточнил: