– Питер, она на меня глаз положила, я боюсь лишний раз звонить. Сразу начинаются всякие намеки и заигрывания.

– Чего? – озадаченно переспросил он.

– Того, я мужик хоть куда, но она ж еще ребенок. Да и вообще, считай племянница. Я тебя помню дитем, а уж ее…

– Положим не преувеличивай, ты на три года меня старше. Он явно обиделся.

– В восемь лет – это срок. И не говори, что не помнишь как я за тебя морды бил.

– Не, как раз помню, – соглашается. – У Тони всегда для меня времени не было. А ты рядом.

– Зато из-за него я выучил русский.

– Преувеличиваешь.

– Не-а, он, скотина, всегда старался при мне что-то произнести непонятное. То есть меня понимают, а я нет. Может смеется втихомолку над бедным парнишкой, а как проверишь. Зло меня взяло, а дать по шее не получится – старше и здоровее. Вот и начал зубрить.

– Он да, тот еще гад, даром родственник. Вечно с подлянами. Не больно, а обидно. Это Билли, – сказал он жене.

– Между прочим, Тони умственно так и не вырос. Пилот авиалайнера, ага. Специально устраивает пассажирам воздушные ямы. Я практически уверен!

– Мда… Все-таки что ты там про Кристину сказал?

– Сам с ней поговори. На меня не ссылайся, ладно?

– Семнадцатый уже не дите, соображает и я бы не прочь, – задумчиво пробурчал Питер, – получить от тебя внуков. Все лучше, чем от этих обкуренных однокурсников. Я человек спокойный, а как вижу чешутся руки. При всей твоей тупости, в надежности не сомневаюсь. Не сбежишь.

– Выпиши себе пилюли успокоительные. Ты врач или нет? Причем самые сильнодействующие. Случаем не забыл кто я?

– Ты мой друг уже больше тридцати лет. Ближе родного брата. Он не раз в месяц, а раз в два года звонит. Встречаемся еще реже.

– Вот и прими таблеточку, толерантный ты мой, внуки с порченной кровью ему понадобились. Ладно, я сказал – ты думай. Собственно позвонил поставить в известность о новом телефоне.

– Уже кого-то избил и высылают?

– Пока нет, – честно сказал, на вторую часть фразы. – По-прежнему в СССР и неизвестно чем закончится.

– Проблемы? Надеюсь не как в прошлый раз?