— Потом погорим о дяде, ладно?

Полетели в траву и стащенная наконец рубаха, и юбка… Голая Алия потянулась к юноше всем своим телом…

И, конечно, об этом узнал Харчалла, а Лешка и не старался, чтоб не узнал, наоборот. Позвав парня к себе, кабатчик вперился в него тяжелым взглядом. Лешка опередил готовые сорваться с его губ слова:

— О, уважаемый Харчалла! Осмелюсь ли я попросить руки твоей милой племянницы?

— Алии? — уточнил кабатчик.

— Ну, у тебя же одна племянница! Мы любим друг друга.

— Одной любви мало! — Харчалла задумчиво посмотрел на Лешку. — Спору нет, ты неплохой парень и смелый боец… Но вот, честно тебе скажу — слишком уж беден! Кто я — и кто ты?

— Я тоже об этом подумал! — улыбнулся юноша. — И решил пойти в набег с отрядом Косого Абдуллы!

— Но он же мусульманин!

— Ну и что? Ему тоже нужны хорошие воины. До богатых городов урусутов неблизкий путь.

— Однако, — Харчалла покачал головой. — Ты выбрал нелегкий путь. Урусуты!

— Я пригоню много рабов и скота! Посмотрим еще, кто из нас будет беднее!

— Вах! — Кабатчик немного помолчал, а затем махнул рукой. — Уговорил. Клянусь, если ты приведешь к зиме скот и рабов, Алия будет твоей!

Лешка улыбнулся:

— Спасибо на добром слове, дорогой родственник!

* * *

Косой Абдулла с удовольствием принял нового воина, к тому же рекомендованного самим Харчаллой — а кабатчика уважали по всему побережью. Отряд прибился к большой и многолюдной орде Кадай-бека, сильной и молодой орде — у каждого воина было по три заводных коня — жаждущей богатств и славы. И то, и другое можно было получить в земле урусутов. Туда и пошли.

Степь, бескрайняя голубая степь, бесконечным ковром расстилалась под копытами коней, и горьковатый запах полыни будоражил Лешкино сердце предчувствием близкого дома. Потом потянулись леса, сначала небольшие рощицы, а потом и очень даже непроходимые буреломы. Там юноша и сбежал в одну из темных ночей. Долго мыкался по деревням, даже пристал к скоморошьей ватаге, и все расспрашивал про окрестные болота.

Скоморохи смеялись: