Оружие было известное, просто расположил его сумасшедший полковник Лууценкко в скальных укрытиях у самого уреза воды, заставив саперов извести для подготовки позиций всю взрывчатку со складов. Поэтому и получалось, что поразить орудия можно только прямым попаданием в амбразуры. А если сравнить размеры амбразуры с размером корабля, по которому ведется огонь? Вот и получалось, что легче верблюду прикинуться ветошью, расплестись по ниточке и пройти сквозь игольное ушко, чем британскому снаряду залететь в небольшую дыру в скале, выдолбленную местными аборигенами. Время неумолимо двигалось вперед, и пришедший на запах крови древний языческий бог, хохоча, собирал кровавую жатву, заражая своим безумием окружающих. И эти безумные метались возле орудий полуоглохшие и почти ослепшие, посылая снаряд за снарядом в центр бухты. Плевать, что ствол орудия не выдержит темпа стрельбы и разорвется! Плевать, что весь расчет убьет! Успеть! Успеть выпустить еще один снаряд! За Севастополь! За Цусиму! За предательство! За оккупацию! Кое-кто из капитанов транспортов стал понимать, что спасение за пределами бухты, но в открытое море еще нужно было прорваться. Словно в подтверждение этому рванул транспорт с боеприпасами, убивая не только ударной воздушной волной и разлетающимися обломками, но и гидродинамической ударом бесчисленное множество людей кишащих на поверхности. Выжить! Эти слова промелькнули у Сеймура, после того, как еще один одиннадцати дюймовый снаряд, сотряс корпус флагманского корабля. Британский адмирал отдал команду: «Спустить флаги!». И на «Ройал Соверине» пополз вниз Флаг Святого Георгия. Но не все британцы смалодушничали — несколько крейсеров и эсминцев сумели выскочить из пролива, и тут же «Данаю» и шедший за ней пылающий «Донтлесс», вдруг подбросило вверх чудовищными взрывами, и кто-то заорал: «Справа тридцать след торпеды!» Ему вторил кто-то еще — «слева сорок след торпеды!». Выходящие корабли стали маневрировать уклоняясь от торпед, тонущих собратьев, чем не замедлили воспользоваться «финские» парни с береговых батарей.

Конечно, это подло, атаковать вражеские корабли в нейтральных водах, но ни Дениц, ни Канарис так не считали. После того, как началась заваруха и береговые батареи отправили на дно корабли противолодочного дозора, их лодки сменили позицию и подобрались поближе к берегу, оказавшись в нейтральных водах. Им не было дела до нейтралитета Финляндии, и до того, почему завязался бой. У них была задача, которую нужно было выполнить, а война и так шла без правил, да и они сами были вне закона, и по документам их не было. Впрочем особенно сильно увеличить боевой счет у них не получилось, ибо на Транзундском рейде все «Каккало, Пуккало, и Хрюккало.» Что-то надломилось в гордых британцах. Возможно недавнее предательство (а как еще назвать малодушие и трусость в боевой обстановке) французов, возможно гонор американцев забравших себе лавры победителей в Мировой войне. Но по всей бухте стало появляться все больше белых полотнищ на флагштоках и мачтах, и огонь батарей нехотя стал стихать.