Инициатором любовных игр, далеко не всегда была сильная сторона. Зачастую, войдя в выделенную им горенку, одежду с Романа срывала Ольга, и только потом раздевалась сама.

Был случай, когда они утром, вместе, пошли забирать своих лошадей из денников. В углу конюшни, было сложено, заготовленное на зиму, душистое сено. Очнулись они в нем через некоторое время, утолив свою страсть, даже не сняв полностью одежды! Но как они оказались на высушенном разнотравье — они вспомнить не смогли. Списали внезапную вспышку страсти, на тот самый душистый запах.

Вот и получалось, что в сутки они могли поспать, самое много, часа три. Жизненные силы высасывало постоянное пребывание в седле днем и любовная, захватывающая игра ночью! Под очами, у обоих, легли сиреневые тени. Мысли замедлили свой бег. На принятия любого решения и ей и ему, стало требоваться больше времени. Первой вынырнула из сладкой истомы воительница:

— Все, родной! Надо искать силы, чтобы как — то остановиться. Иначе сгорим в любовном огне! Не спорь со мной, но с сегодняшнего дня, мы спим с тобой отдельно, на расстоянии. Нам надо прийти в себя от этой безумной нежности! Иначе — беды не избежать!

Прости меня за откровенность, но еще две — три ночи таких безумств и я, самостоятельно, на Бутона не залезу!

Более того, я то, в седле сижу, как на горячей сковороде, призывая на выручку всю свою волю. — Роман, непонимающе глядел на любимую, стараясь понять смысл ею сказанного. Наконец до него дошло:

— Что, у тебя там уже болит? — Глупо улыбнулся и кивком указал ей на лоно. Ольга раздраженно фыркнула, как кошка:

— Этим вопросом ты убедил, что я полностью права. Начали проявляться проблемы с головой. Все! Объявляю перерыв, самое малое, на три дня. Придем в себя — тогда и решим, как нам жить дальше. — Тронула каблуками конские бока и ускакала в голову колонны. Роман, еще некоторое время пробовал бороться со сном, потом сдался. Верный конь, почувствовал изменение посадки хозяина, пошел ровнее, стараясь чтобы тот, не терял равновесие.

На последнюю ночевку остановились на не большом постоялом дворе, верстах восьмидесяти от стольного города. Хозяин, пораженный тем, что княжеская дружина прибыла к нему без предупреждения, бестолково метался по подворью. Ум трактирщика, отказывался воспринимать то, что видели очи. Такого никогда ранее не было. До этого, всегда, прилетали почтовые голуби, прибывали гридни с вестями и разведкой, заранее готовя его к проезду княжеского посольства.

Это была заслуга сотника Симака, которого воительница назначила ответственным за скрытное перемещение войска. Благодаря его усилиям, ни один постоялый двор, ни одна почтовая застава вдоль тракта, небыли в курсе перемещения дружины. То, что князь с малым посольством проследовал в сторону речных ворот, знали все. И к его проезду готовились заранее. А вот о возвращении посольства, никто, вдоль тракта и в самом Ивеле, предупрежден не был! Симак сработал четко!