– Так езжай и услышишь.

– Твоя правда. Тебе бы со мной, но Гритенский сказал, что Вишневецкий ждет только меня.

– Не боись, Гриша, все будет хорошо. Ты бумаги и крест наперсный взял?

– Взял.

– Правильно. Не суетись. Это игра, Гриша, вернее, часть таковой. Не удивляйся, когда Вишневецкий станет допытываться, как ты выжил, где скрывался от Годунова. Говори то же самое, что и всегда, спокойно, с достоинством. Ведь ты наследник престола, сын Ивана Грозного.

– Ох уж мне эта игра.

– А я уж думал, тебе по душе такое положение.

– Не скрою, по душе, но когда приходится встречаться с такими вельможами, невольно оторопь берет. Это не в куренях казацких!

– Езжай!

– Да.

Отрепьев оседлал коня. То же самое сделал Чарек Мазур. Они выехали за пределы усадьбы Гритенского и вскоре уже были на мосту, переброшенном через широкий и глубокий ров с водой, отрезающий путь к замку с трех сторон, от города в том числе. С запада владения князя Вишневецкого защищала река.

– Это целая крепость, – проговорил Отрепьев.

Мазур кивнул.

– Да, крепость. Попасть во владения князя можно только по этому мосту, который в случае опасности разбирается.

– Вал и частокол! У нас и города-то целые хуже защищены.

– Адам Александрович не строил замок, он достался ему в наследство.

От ворот к ним обратился ратник:

– Чего встали, паны? Заезжайте.

Всадники проехали во двор, где стоял рослый мужчина лет тридцати, окруженный тремя гайдуками.

Он поприветствовал Мазура и спросил у Отрепьева: