– Раздеваться? – Девушка потянулась руками к шее, явно намереваясь снять скудную одежду, состоящую из какой-то невзрачно-серой тряпки без рукавов и мешковатой юбки чуть ниже колен.

– Сядь.

Та послушно села на кровать, как-то моментально обмякнув.

– Чего это тебя бабища собачьей кличкой кличет?

– Имечко мне такое родители подсуропили.

– Жулька?

– Джульетта.

Да уж, хорошо, что не Лолита. Но для провинциального бардака самое оно.

– Не врешь?

– Могла бы свидетельство показать, если бы эти не отняли.

– Чудны дела твои. А родители где?

– Нету.

– Умерли?

– Может, и умерли.

– Лет-то тебе сколько?

– Шестнадцать.

Охренеть, при хоть и скудном, но лучшем, чем внизу, свете я бы ей дал уже не двадцать, а скорее лет двадцать пять несмотря на худобу, а может, и благодаря ей.

– И как сюда умудрилась попасть?

– Детдом закрыли, как жить, не знаю, а тут «добрые люди», чтоб они сдохли. Вот – помогли.

– В детдом как попала?