Проплутав полчаса по незнакомой местности, ребята склад нашли, и, матерясь, долго грузили в кузов патронные цинки, ящики с гранатами и укупорки с выстрелами к РПГ. Вернее, поначалу грузил один Сергей, Сашка, с раненой рукой только неуклюже кантовал ящики в кузове. Ругали они старшего лейтенанта, не выделившего ни одного бойца им в помощь, нещадно. Но тут, прямо на складе их нашло пополнение в их группу, два расчета с РПГ, и вшестером они быстро закончили погрузку. Едва успели приехать и притащить на позицию первую партию боеприпасов, как впереди раздались взрывы, взлетели осветительные ракеты и началась стрельба. И события начали развиваться очень быстро. Там, в темноте, на востоке, вдруг взревели моторы. Гораздо громче, чем тарахтели двигатели ползущих по гати наших самоходок. И, по звуку, моторов было гораздо больше. Потом на пойму начали падать снаряды вражеской артиллерии, причем крупнокалиберной, во всяком случае, столбы земли и грязи, которые поднимали вражеские снаряды при падении, выглядели гораздо более внушительнее, чем разрывы от наших мин, встающих при переменчиво-белом свете осветительных ракет впереди. Стрельба все увеличивалась, Сергей, в последний момент успевший добежать до своего окопчика вместе с Сашкой, скрючившись на коленках, буквально затылком ощущал, как воздух наверху густо наполнился стремительно летящим раскаленным металлом.

Было страшно, совсем как тогда, при бомбежке. Внезапно рядом, на гати, начали оглушительно хлопать танковые орудия. Сергей, превозмогая страх, высунул голову из окопа. Наш танк, и несколько самоходок за ним, стоявшие на гати, стреляли куда-то вдаль, на восток. Там, под изменчивым светом ракет, смутно виднелись какие-то темные туши, неспешно двигающиеся к ним, или вообще стоящие на месте. И только когда одна из этих угольно-черных туш внезапно харкнула длинной молнией, он догадался, что это вражеские танки. Огромные, намного выше и больше, чем даже тридцатьчетверки, которых он за последний день мог повидать достаточно, не говоря уж о приземистых наших самоходках. Молния превратилась в стремительно летящий трассирующий снаряд, который уперся в башню стоящей впереди тридцатьчетверки. Мгновение спустя в нашем танке хлопнул глухой внутренний взрыв, и он загорелся, неуклюже скособочив башню на бок. А вражеские танки, стоя на месте, не спеша, начали расстреливать на гати отползающие назад самоходки.

— Почему наши стояли? Прокричал Сашка на ухо Сергею, стараясь пересилить шум боя. Тот молча показал ему на участок настила впереди, где дымилась свежая большая воронка. А вот почему не дают о себе знать самоходки, которые ехали впереди танка, Сергей не понимал. Он точно помнил, танк, которой сейчас горит на настиле гати, шел по ней далеко не первый. Перед ним еще ехали наши самоходки, несколько, и еще до появления противника они увеличили скорость, прошли гать, и свернули направо, сразу исчезнув из вида на неровном, поросшим густым кустарником склоне сопки. Тем временем на гати загорелся еще один костер. Американцы подбили самоходку, которая отползала второй. Остальные уже съехали с отлично видимой и простреливаемой гати, исчезнув на западном берегу, довольно далеко позади от их окопа. На бревенчатом настиле осталась только одна наша самоходка, которой просто некуда было деваться. И ее вражеские танки тоже быстро расстреляли издалека.