— Войти в пасть дракона, — пробормотал Бёртон и сделал шаг. Что-то коснулось его сознания.
«Тебе полагается быть мертвым!» — прошипел голос внутри черепа. Бёртон явственно ощутил присутствие Блаватской.
— Мои извинения, — сказал он вслух, — и живой, и даже брыкаюсь. Я знал, что найду вас здесь.
«Позволь спросить тебя,
— Несколько месяцев назад мне сказали, что всю «Венецию» арендовала какая-то особа. Это большой отель, значит, у этой особы должно быть просто невероятное число спутников. Но поскольку «Венеция» опрометчиво разместилась посреди Стрэнда, а Стрэнд — центр беспорядков, то вы понимаете, почему я решил, что все «развратники» находятся здесь вместе со своим неуловимым новым предводителем.
«Не все „развратники“, но очень многие, это правда. А теперь приди и стань пред лицем моим.[173] Заодно захвати с собой свою нелепую игрушку».
Бёртон стал спускаться по лестнице. Ступеньки были почти невидимы под плотной медиумической субстанцией, которая вязла и скользила под ботинками. Он аккуратно переставлял одну ногу за другой, стараясь не потерять равновесие; заводной человек следовал за ним. И всё это время Блаватская пыталась проникнуть в сознание Бёртона.
«Ну и ну! Ты стал намного сильнее,
— Даже не пытайтесь вторгнуться в мой мозг, вы, русская ведьма! Неужели вы не поняли, что я очень многое узнал о вас именно тогда, когда вы сделали это в последний раз?
«Тогда ты знаешь, что мне не нужна твоя уязвимость».
— У вас тоже есть свои слабости.
«Неужели? Значит дуэль, господин Бёртон?»
— Как вам угодно.
«Как мне угодно? Да я предвкушаю это удовольствие!
Дойдя до лестничной площадки, Бёртон повернул налево — именно оттуда неслись эманации Блаватской — и прошел через открытые двойные двери в коридор. Эктоплазма превратила его в трубу, настолько узкую, что Бёртону и его механическому помощнику пришлось ползти на четвереньках. Температура резко упала. Уши сдавила зловещая тишина, словно он внезапно оглох; голову туманило странное ощущение отрешенности от времени. Туннель сузился еще больше, став мясистым и мокрым; теперь из него шло тошнотворное зеленое свечение. Бёртон лег на живот и, тихонько ругаясь, пополз дальше.
— Не собираетесь ли вы раздавить меня, мадам?
«Нет,