— Теперь у нас с Америкой всё одинаковое, кроме, разумеется, языка, — сказал Язва. Королевский агент хихикнул.
— Освобождение! — с триумфом объявил он. — Я ни на йоту не опечален тем, что запретили эту отвратительную торговлю! Если Америка действительно собирается стать цивилизованной страной, то эта декларация Линкольна — хороший шаг вперед!
Мимо на длинных ногах проследовали три краба-уборщика: под телом у каждого болталась сеть с упакованным мусором. Один из крабов прихрамывал, и его поврежденная нога ритмично жаловалась:
— Дело в том, капитан, — сказал Язва, — что цивилизации требуются рабы, и древние греки были абсолютно правы. До тех пор, пока нет рабов, выполняющих неприятную, утомительную, неинтересную работу, занятие культурой или наукой становится почти невозможным. Человеческое рабство порочно, ненадежно и унизительно. Будущее мира зависит от механического рабства — рабства машин.
Бёртон взглянул на трех гигантских механических насекомых, уходивших вдаль по улице. Люди разбегались перед ними, потрясали кулаками и громко ругались.
— Может, ты и прав, мальчик. Может быть…
Попрощавшись с Оскаром, Бёртон поднялся по лестнице в дом. Дыра, образовавшаяся на месте окна кабинета, по-прежнему была прикрыта доской. Строители обещали всё исправить завтра.
— Наверху Уильям Траунс, — объявила миссис Энджелл, когда Бёртон вошел в прихожую.
— Вы вернулись!
— Да, сэр Ричард, и очень хорошо, что вернулась. Не знаю почему, но я решила, что вы обещали сделать это место «как новое». Похоже, морской воздух вскружил мне голову и наполнил ее странными видениями…
— Прошу прощения, матушка! Столько всего — просто руки не дошли!
— Но вы уже добились нашей безопасности?
— Да. Дело Тичборна закрыто.
— Хорошо. Тогда поднимайтесь: я приготовила холодные нарезки и соленья для вас и вашего неуклюжего друга.
Бёртон наклонился и слегка поцеловал ее в щеку:
— Почти ангел по имени — и ангел по сути! Что бы я без вас делал?
Он резво запрыгал по ступенькам и, не заходя в разгромленный кабинет, отправился прямо в библиотеку.
— Траунс, дружище! — воскликнул он, входя. — Какой замечательный день!
— Тараторка! — просвистела Покс со своей жердочки. Детектив-инспектор встал со стула, отложил в сторону книгу и сердечно пожал Бёртону руку.