— Ты живой? — пробормотал поэт, оторопело глядя на своего друга.

Имея рост пять футов и одиннадцать дюймов,[6] Бёртон казался еще выше благодаря широким плечам, могучей груди и гибкому атлетическому сложению. Даже сейчас, пьяный, он излучал силу. Темные гипнотические глаза, выдающиеся вперед скулы, агрессивный рот, черные короткие волосы, зачесанные назад, жесткие усы и дьявольская раздвоенная борода. Глубокий шрам на левой щеке слегка касался нижнего века, и еще был другой, поменьше, на правой: следы сомалийского дротика, прошедшего сквозь его лицо во время кошмарной экспедиции в Берберу.[7]

— Вы просто отвратительный пьяница! — рявкнул Мурчисон, добравшись до низу. Внезапно его узкие черты смягчились. — Вы сильно пострадали?

— Нужно кое-что большее, чем падение с этих проклятых ступенек, чтобы сломать меня! — огрызнулся Бёртон.

С пола поднялся Суинберн. Совсем маленький, всего пять футов и два дюйма,[8] с узкими плечами. На крошечном теле сидела голова, увенчанная гривой морковно-рыжих волос; она казалась чудовищно огромной. С чисто выбритого лица глядели ясные бледно-зеленые глаза. Он выглядел моложе своих двадцати четырех лет.

— Проклятье, — пропищал он. — Теперь мне придется использовать элегию для кого-нибудь другого. Кто-нибудь недавно умер? Заслуживающий элегии. Она тебе понравилась, Ричард? Как тебе: «Прошел он путь, неведомый доднесь»? По-моему, очень подходит.

— Помолчите, Суинберн, — прервал его Мурчисон. — Бёртон, я не пытаюсь сломать вас, если вы это имеете в виду. Стэнли[9] имел намного большую финансовую поддержку, чем вы, и мог разгадать загадку Нила. Мне оставалось лишь добавить поддержку Общества к тому, что́ он получил от газеты.

— А сейчас он исчез, — проворчал Бёртон. — Сколько летающих машин должно исчезнуть над районом центральноафриканских озер, прежде чем вы поймете, что там можно ходить только пешком?

— Я-то в курсе, сэр, и, знайте, я предупреждал Стэнли. Но газета настаивала, чтобы он использовал винтостулья.

— Ба! Я знаю эту область лучше любого человека в Британской империи, но вы решили послать этого дурака-журналиста. Кто следующий, Мурчисон? Быть может, танцевальная труппа из мюзик-холла?

Сэр Родерик застыл на месте. Он скрестил руки на груди и холодно ответил:

— Сэмюэл Бейкер хочет организовать спасательную операцию, и Джон Петерик[10] тоже, но кого бы я ни послал, это будете не вы, Бёртон, можете быть уверены. Ваши дни как географа окончились! Однако как пьяницы — похоже, еще нет!

Бёртон сжал зубы, одернул сюртук, глубоко вздохнул, задержал дыхание, выдохнул, и внезапно его хмельной задор схлынул. Он заговорил примирительным тоном: