За поездками и заботами прошел месяц, после этого появилось три посольства: русское, польское и литовское. Москвичей возглавлял уже знакомый князь Федор Телепень-Оболенский, а в остальных посольствах главными были король польский Ян и великий князь литовский Александр. Между братьями кошка пробежала, причем черная. Один другого видеть не хотели. Поэтому лагеря разбили вдалеке друг от друга. Разговор с Оболенским Дмитрий начал с претензий за Крайстспилс.

– Бес попутал, Дмитрий Васильевич. Литовцы кинулись в атаку, а мы поддержали, не разобрав. А когда разобрались, так все и кончилось к тому. Павла Медведя я в Курск сослал, он командовал.

– Неустойка с вас, князь Федор, договор нарушили!

– Не вели казнить, велий княже, отслужу!

– Пятнадцать тысяч мужичков пришлешь, мне границу укрепить надо на юге. Оружие не нужно, а мужиков дашь!

– Да у нас крымчаки поперли, все войска на юге. И Иван Васильевич там, а меня вот тут держат, княже. Дружбу с тобой и Александром крепить приказали.

– Вот и закрепи пятнадцатью тысячами мужиков, и с Александра потребую столько же. Где он? Вы же с ним договор подписали, а у нас с ним почти война после Крайстспилса! Извинений и послов не было! Мне что, в Вильну сходить, чтобы это услышать?

– Сейчас позову, Дмитрий Васильевич, не серчайте! – князь на ухо кому-то что-то сказал, и послышался стук копыт отъехавшего конника. Дмитрий продолжал держать князя на ногах, выясняя обстоятельства и события последних месяцев к югу от Ливонии.

– Великий князь Великого княжества Литовского Александр прибыл! – церемонно объявил ординарец.

– Зови! – упреждать князя с требованием извинений не пришлось, видимо, не только о требовании приехать успел сказать Федор. Князь сразу начал с извинений и попросил оброк наложить за атаку. Дмитрий повторил требование прислать мужиков для укрепления южной границы. Получив заверения в дружбе и уважении, сели за стол. Князь с аппетитом навалился на еду, но не забывал между делом хаять брата и папу римского, которые подорвали веру в крае: отец перекрестил православных литовцев в католиков, а сыну пришлось вновь перекрещивать их обратно. А у брата так не получилось, шляхта уперлась, лишь бы не так, как у москалей.

– Сейчас Папская волость моя вотчина, – сказал Дмитрий. – И лень с нее имею, и дань беру. Когда уходили сюда, было известие, что новым папой выбран мой вассал Адриан. Он стал Папой римским Адрианом IV.

Это известие заставило надолго замолчать князя, который обдумывал, что с этого можно поиметь.

Ужин заканчивали глубоко за полночь. Проводив гостей, Дмитрий связался с Коломийцевым и с Заостровцевым. Получив из Лас-Пальмаса и Матвеев-форта сводки новостей, уснул, так как очередной день должен был наступить скоро и обещал быть сложным. Поездка царя Ивана на юг могла привести к тому, что царь заключит мир с крымчаками и использует их для давления на Польшу и Молдавию. Несмотря на то что крымчаки активно ходили на Русь, хороший дипломат Иван мог руками одних своих врагов потрепать нервы и кошельки других своих врагов. Во всяком случае, у князя Федора несколько раз проскакивали такие мысли вслух. Поляков на Руси не любили.