Камера развернулась и показала Кирка за штурвалом. Он был огромен, лыс, небрит и говорил неизменно все о том же.

– Нахуй пусть идет, – сказал Кирк, показал фак, а потом обернулся с улыбкой, давая понять, что он как прежде считает Оливера другом, но говорил он о другом: – Давай просто никогда не будем пересекаться. Так будет лучше для всех.

– Это точно, – согласился внезапно Ярван.

Оливер узнал его по голосу и только потом увидел в кадре. Ярван стоял в одних камуфляжных штанах с жетоном на груди и мерцал красным искусственным глазом, вставленным на место дыры. Мартин в новых желтых очках, кажется, висел на нем мгновение назад, а теперь дернулся, смущенно отворачиваясь.

«Придурки», – со счастливой улыбкой подумал Оливер, а Виту сказал это вслух.

– Ну вы и придурки, конечно.

Ярван просто посмеялся, махнув рукой, а камера снова показала Виту – расслабленного и спокойного.

– У нас все хорошо, – сказал он уверенно. – Мы по-своему свободны, и, кстати, это видео снимает Зайна. Она теперь непрозрачная и у нее крутой рыжий парик: если не знать, что она ИИ, можно принять за теплую бабу.

Виту в голову едва не прилетел туфель, но он успел увернуться со смехом.

– Но да, все еще иногда пытается кого-нибудь убить – туфлей, например. Всех, кроме Кирка: его она очень любит, а Мартин Ярика тоже, – добавил он при этом, как бы прикрываясь рукой, как будто это поможет скрыть его слова.

– Виту! – тут же возмущался Мартин где-то за кадром, а Ярван смеялся, сначала над этим нелепым возмущением, потом над привычно членной шуткой Кирка, которую Оливер не расслышал, но все равно улыбнулся.

– Короче, береги себя, а мы будем где-то рядом, – сказал Виту и махнул рукой, давая сигнал об отключении камеры.

Экран потух, а Оливер продолжал на него смотреть, а потом закрыл лицо руками и замер.

– Оливер, ты… в порядке? – осторожно спросил Симон, подойдя к внуку.

– Да, они такие придурки, – ответил Оливер и выдохнул с улыбкой, смеясь от еще одного антиматерного разряда.

– Ты много лет их знал? – спросил Симон, глядя во влажные от слез глаза.

– Кирка – все восемнадцать лет, – тихо ответил Оливер.

Он почти не говорил о Пекле, просто никому ничего не рассказывал, а остальные не спрашивали, а тут оно вырвалось само, и он стал рассказывать все. Про падение капсулы, про Ястребов, про клеймо на заднице, наркотический кактус, убийство Якпета, про Демонов, Кирка, про Зену, войну с Ярваном и последующий союз, но рассказывать не как историю, а как бурю, которую он пережил – со всеми страхами, сомнениями, удивлениями, которые остались до сих пор.