– Не нравится? – спросил Бурундай.

Урус молчал.

– Смотри, – проговорил темник. – Обманешь – с тобой будет то же самое.

Некрас упал прямо перед воротами города. Кто-то наклонился над ним, что-то спросил – паренек, еле ворочая языком (он бежал с самого рассвета, не останавливаясь ни на секунду), прошептал: «Татары!», и закрыл глаза. Дальше его несли на руках. Он плыл куда-то, не ощущая усталого тела, только лоб горел и очень хотелось пить. А вскоре и пить расхотелось, все желания пропали, и голоса, и звуки…

Княгиня Елань, потемнев очами, смотрела на верных бояр, собравшихся у терема, на воеводу Еремея и Дружинных мужей, стиснувших пальцы на черенках копий.

– Ворота закрыты, госпожа, – сказал воевода. – Все, кто смог уйти, – здесь, за стенами. Татары жгут дальние погосты. Скоро, надо думать, начнут штурм.

Елань выслушала молча. Любые слова казались сейчас ненужными. Лишне было призывать идти в бой – все горожане, от мала до велика, стояли на стенах. Те, кто не держал в руках оружие, подносили камни, варили смолу в огромных котлах, насаживали наконечники стрел на древки. Над лесом стелился черный дым: горели окрестные селения.

Страшная весть застала князя Олега в его тереме, в пограничной крепости Селижаре. Это было как удар обухом по голове. Не может быть, вертелась назойливая мысль. Не может быть, не может быть…

– Ну почему же? – скрипнул старческий голос. Олег стремительно обернулся, невольно хватаясь за меч. Дубовая дверь в его покои была закрыта изнутри на засов, он находился здесь один – еще мгновение назад… А сейчас за столом, у крошечного оконца спокойно сидел человек.

– Малх, – проговорил князь сквозь зубы.

Он совсем не изменился с тех пор. Добрый десяток лет пролетел, мерянский мальчишка Ольгес, сын Йаланда Вепря, пропал, растворился в северных лесах и озерах, истлел колдун Патраш Мокроступ, так и не получивший желаемого – секрета бессмертия, и жена его, красавица Данушка (мертвые глаза, рукоятка охотничьего ножа в форме рыбки)… Шестилетний мальчик, придвинув к стене кудо дубовую лавку и взобравшись на нее с ногами, осторожно выдернул из косяка стальной клинок, убивший его мать… Тело упало с глухим стуком, и маленькая сестренка, испугавшись, заплакала в своей колыбельке.

– Не реви, – сказал он ей. – Ты мне сердце разрываешь, а должна помогать, мы же одни теперь с тобой.

– А где мама?

Мальчик чуть помедлил и отвернулся, чтобы сестренка не заметила его слез.

– Мама ушла. Далеко, и придет не скоро. Но она строго-настрого наказала, чтобы ты меня слушалась. Будешь слушаться?