Потрясенный Иван Дмитриевич привалился боком к стене. А мальчик стал говорить взахлеб, словно в его душе рухнул невидимый барьер, перегораживавший дорогу словам.

Мать его звали Галиной. Она растила Игорька одна: мальчик так ни разу и не видел своего отца, а на его вопросы мать отказывалась отвечать. «Мать-одиночка», — говорили про нее соседи… Она не брала в рот ни капли спиртного. Она даже не курила. Лишь время от времени принимала какие-то таблетки, которые, по ее словам, прописал ей врач «от давления». Но в последнее время с ней стало твориться что-то странное. Она почти перестала есть и спать. Частенько вставала перед большим зеркалом и что-то бормотала. Словно беседовала со своим отражением. Могла включить кран в ванной и часами смотреть, как льется вода. По несколько дней подряд не ходила на работу…

Этой ночью мальчик проснулся от непонятного шума. Вышел на кухню. Что-то приговаривая вполголоса, мать собирала в мешок посуду, хрустальные вазы, другие ценные вещи. Потом открыла люк мусоропровода и высыпала в него содержимое мешка.

— Мама, что ты делаешь? — спросил Игорек. Мать повернулась к нему, и он испугался, потому что не узнал ее лица. Оно было искажено какой-то непонятной гримасой.

— Надо выбросить все самое дорогое, сынок, — глухим голосом сказала она.

— Но зачем?

— Так надо, малыш… Вот что, иди-ка, принеси мне мои таблетки. Они в шкатулке.

— Мама, лучше ложись спать, — попросил мальчик. — Уже поздно!

В голосе матери возникли пугающие нотки.

— Ах так? Ты тоже против меня, да? Ты хочешь моей смерти?

— Что ты, мама… — пробормотал Игорек, невольно пятясь в свою комнату. Он и не подозревал, что мать лишилась рассудка. — Не надо, мам!..

Но Галина резво метнулась вслед за ним, с неожиданной легкостью сграбастала сына в охапку, свободной рукой распахнула окно настежь.

— Не надо, ма… — только успел вскрикнуть Игорек. В следующее мгновение он падал в черную пропасть…

Иван Дмитриевич провел рукой по лицу, словно пытаясь стереть с него невидимый липкий налет. Потом поднялся, стараясь не глядеть на тело, висевшее в комнате, прошел в ванную и поднял с пола разорванную упаковку от таблеток.

Молча скомкал в руке хрустящую слюду. У Игорька были все основания не желать воскрешения матери.

Таблетки, которые она принимала, относились к разряду сильнодействующих наркотиков.

— Родственники у вас есть? — спросил Иван Дмитриевич мальчика.

Тот помотал головой.

— Совсем никого? — уточнил Иван Дмитриевич.

— Только бабушка, — сообщил Игорек. — Она живет в деревне.