— Это далеко отсюда?

— Я не знаю… Мы были у нее в гостях всего один раз, а я тогда был еще маленький…

Иван Дмитриевич усмехнулся. Мальчик уже не считал себя маленьким. Что ж, в этом он прав. С этого дня ему придется стремительно взрослеть: сирота не должен быть таким беспечным и глупым, как другие дети. Иначе ему не выжить одному…

Что же с ним делать? Нельзя же оставить его в квартире наедине с трупом матери. Вызвать ОБЕЗ? Отвести к соседям? Но тогда потребуется объяснять и то, каким образом он сам оказался здесь, и то, как мальчик сумел остаться в живых, упав с двенадцатого этажа… А взять с собой он его тоже не мог. Не те годы, чтобы брать на себя обязанности опекуна. И ни крыши над головой ни работы у него теперь нет…

— Ну и что мы будем с тобой делать, Игорь? — совсем как взрослого, спросил мальчика Иван Дмитриевич. — Может, вызовем Эмергенцию? Или ОБЕЗ?

Игорек опустил голову.

— Нет, — после паузы тихо проронил он. — Я не хочу…

— Но в нашем положении это единственный выход. Мне надо ехать, а оставить тебя здесь одного я не могу…

— Нет, — повторил Игорек. Я знаю, они меня в больницу. положат

— С какой стати? — удивился Иван Дмитриевич. — Ты же вроде бы в порядке. И потом… все будет зависеть, от тебя, парень. Если ты всем будешь говорить, что мать выкинула тебя в окно и ты, упав с такой высоты, остался жив, то тогда тебя точно отвезут в больницу. А потом сдадут в детский дом… бабушка-то у тебя наверняка старенькая уже, ей воспитывать тебя не доверят…

— А если я скажу, что это вы меня оживили? — поднял на него взгляд Игорек.

Иван Дмитриевич мгновенно покрылся холодным потом. Вот она, цена того, что он, поддавшись секундной слабости, открылся этому маленькому хитрецу!..

— Я не советую тебе делать этого, — сказал Иван Дмитриевич, справившись с замешательством. — Тогда тебя положат не в простую больницу, а в дурдом, понятно? Потому что никто, тебе не поверит! Все подумают, что ты свихнулся из-за того, что твоя мать повесилась!..

Игорь опять опустил голову.

— Значит, вы советуете мне соврать? — спросил он. — А мама всегда говорила, что вранье — самый тяжкий грех…

Иван Дмитриевич тяжко вздохнул и снова присел на корточки перед мальчиком, стараясь заглянуть ему в лицо.

— Нет, Игорек, — сказал он. — Самый тяжкий грех — это то, что твоя мать совершила… то есть пыталась совершить… Правда, она в этом не так уж виновата. Она была наркоманкой. И во всем виноваты те таблетки, которые она пила… Ты одно пойми, паренек: если человек говорит неправду, то это — не обязательно вранье. Вранье — это когда человек преследует какую-то выгоду лично для себя. А если он просто хочет утаить правду, чтобы тем самым сделать хорошо для других людей, — это не вранье…