Вадим истолковал призыв на картонке совершенна однозначно.

Дождавшись, пока в переходе никого, кроме него и старушки, не останется, он подошел к ней и протянул правую руку, сжатую в кулак. Подслеповато мигая из-под очков, старушка подставила свою сухую ладошку, приговаривая: «Спасибо, сынок!.. Дай тебе бог здоровья и долгих лет жизни!»

Вадим разжал пальцы и прикоснулся ими к руке старушки.

Она даже удивиться не успела, почему в кулаке подающего нет ни одной монетки.

ВЫСТРЕЛ!

Старушка сползла спиной по стене, и платье ее непристойно задралось, обнажив худые ноги с синими буграми варикозных вен…

Вадим не помнил, как он выскочил из перехода на поверхность улицы. К счастью, никто не попался ему навстречу. Он нырнул в первую же арку и через несколько минут ускоренной ходьбы оказался в двух кварталах от того места, где осталось лежать тело старушки…

Наконец он пришел в себя, вытер пот со лба и зашагал медленнее.

«Черт, что же я так испугался? Мне следовало не убегать с того места, а дать круг и вернуться в переход, чтобы проследить, не станет ли эта бабулька приманкой для отца…

Проклятые рефлексы! Видимо, извращенные понятия о добре и зле настолько въелись в нашу плоть и кровь, что от них трудно избавиться в одночасье. Своеобразный атавизм, который передается из поколения в поколение. Они даже не поддаются контролю разумом. Ведь знаю я, что совершил благо для этого дряхлого, немощного существа, избавив его от нищеты и голода, от ежедневного унижения и самоуничижения, от горечи одиночества и обиды на весь мир, не желающий помогать ему…

Так почему же мыши скребут мое сердце и все стоит перед глазами худенькое тельце, свернувшееся калачиком на грязном бетонном полу?

Может быть, ты боишься того, что напишут о тебе в завтрашних газетах? «Маньяк, жестоко расправляющийся с нищими старушками»… «Нелюдь, охотящийся на слабых и обездоленных»… И прочее в том же духе…

Неужели тебе так важно, что будут думать о тебе и о твоих поступках те, кто не ведает истину? Неужели ты испугаешься суда слепцов?

Главное, чтобы ты сам знал, что поступаешь правильно.

И не надо уподобляться этому жалкому экспериментатору над собой по фамилии Раскольников. Он-то не ведал, что смерти не существует, а потому и метался, пытаясь бороться с собственной совестью. Да и старушку-процентщицу он убил не из любви к людям, а из любви к самому себе…»

Тут Вадим очнулся от раздумий и обнаружил, что проходит мимо небольшого кафе и что желудок его требует пищи.

Он набрал полный поднос различных блюд, наугад выбранных из меню, и сел за свободный столик в углу. Женщины, обслуживавшие посетителей, с откровенным любопытством поглядывали в его сторону из-за стойки и, смеясь, что-то шептали друг другу на ухо. Видно, их удивил аппетит странного посетителя. Однако Вадим не обращал на них внимания. Набив до отказа желудок, он надеялся избавиться от хлопот, связанных с поиском пищи, до позднего вечера…