– Я тоже, – кротко сказал доктор Керцман, пропуская Рика в узкий коридор без окон, стены которого были выложены мягким звукоизолирующим материалов. По одну сторону коридора тянулись двери одиночных палат. Они тоже были без ручек. – Но вы не отчаивайтесь… Мы сейчас применяем курс лечения тринитрозолом, это новейшее средство, позволяющее стимулировать деятельность мозга, так что надежда на то, что когда-нибудь он придет в себя, остается. Вам еще повезло, что у нас освободилось место в одиночной палате, иначе пришлось бы держать его вместе с остальными, а психические болезни, чтоб вы знали, частенько передаются от человека к человеку так же, как инфекционные…

Он с подозрением глянул искоса на Рика.

– А гипноз вы пробовали? – спросил Рик. – Может быть, это ему поможет?

Доктор Керцман остановился.

– Послушайте, господин Любарский, – мягко сказал он. – По-моему, вы не совсем понимаете, что случилось с этим вашим Талбановым. То психическое потрясение, о котором я вам постоянно твержу, перевернуло его память так, будто… Как бы вам это пояснить? Ага!.. Представьте себе мозаику, выложенную из множества мелких кусочков, которые в целом образуют большую картину… Ну, скажем, «Последний день Помпеи»… И вот кто-нибудь перемешивает эти кусочки, складывает их в мешок и потом дает их сложить обезьяне. Что получится из этого? И будет ли толк, если обезьяну предварительно загипнотизировать?

– Смотря каким способом, – мрачно сказал Рик. «Например, шарахнуть ее гипномом первой степени, – подумал он. – Как это сделали те сволочи с Лентом!». – Ладно, доктор, я же не имею к вам лично никаких претензий… Мне просто очень нужно, чтобы он вспомнил одну важную для меня вещь.

Керцман развел руками.

– У вас есть два пути, – сообщил он. – Либо ждать, пока пациент не придет в норму естественным путем – учтите, что это может занять несколько лет… или он вообще никогда не станет нормальным человеком… Либо работать с ним, пытаясь самому из кусочков сложить ту картину, которой он обладал до шока…

Он открыл дверь палаты под номером девятнадцать, и жестом пригласил Рика войти.

Лент сидел с ногами на узкой койке, обхватив колени руками и мрачно смотрел на стену, похожую на огромный матрац, поставленный на ребро. Окон в палате не было, и свет падал в комнату из многочисленных отверстий в потолке, закрытых прочной металлической сеткой. На Талбанове был застиранный больничный халат. На тумбочке, привинченной, как и койка, к полу, лежала стопка книг. Судя по обложкам, тематика их была самой разнообразной: от теории программирования до детективов.