— Три крьейди? — удивленно приподнял брови ийту. В толпе завистливо присвистнули. Йайанду приосанился.

— Какой мужчина откажется от предложения глупца? Я подумал: мне хватит второй жены, а если нет, то за полкрьейди в три десятка дней я всегда найду себе временную жену. Разве не так?

— Справедливо и умно, — ийту кивнул. — Продолжай. Йайанду нахмурился.

— Все подтвердят: я был доволен своей добычливой женой. Но пришел М'буула М'Матади, и я прозрел. Я подумал: негоже женщине нгандва радовать своей ньюми презренного Могучего. И я послал сына сестры в поселок Могучих, приказав взять плату за последние три десятка дней, а жену привести обратно ко мне. Но эта сука…

В толпе послышались голоса, насмешливые возгласы, вздохи. Ийту строго глянул, и все стихло.

— Я сам из достойного и твердого в соблюдении обычаев рода. Мне негоже произносить имя этой…

— Твари, грязной блудни! — выкрикнула какая-то женщина.

— Это сказала ее мать, — указав на кричавшую, промолвил Йайанду. — Что же говорить мне? Я мужчина, и я хотел узнать правду.

— Каким образом? — тихо спросил ийту.

— Я отправился в поселок Могучих вместе с двумя своими родичами и двумя молодыми людьми из нашего селения. Я хотел, чтобы были свидетели поведения женщины, жившей в моей хижине, — хмуро сказал Йайанду.

Было ясно, что так он назвал жену не только ради соблюдения этикета нгандва, но и потому, что она противна и ненавистна ему.

— И что же? — подал голос один из судей.

— Люди не лгали! В тот же день мы, все пятеро, стали очевидцами бесстыдства этой женщины, — не глядя, показал он пальцем через плечо на стоявшую без юбки, съежившуюся от стыда и страха женщину, укрытую черным колпаком. — Ее не было в доме, когда мы пришли за ней. Она была со своим Могучим в з'Долевой, куда не пускают честных нгандва; она плясала с ним так, как пляшут Могучие, и она целовала его прилюдно… Толпа оцепенела.

— Кто твои свидетели?

Из толпы вышли четверо, по виду — станционные рабочие, укладчики или землекопы. Один был еще очень молод, весен семнадцати, не старше, прочие повзрослее.

— Мы! — в один голос сказали они, приблизившись к судьям.

— Поклянитесь перед Высью, что каждое ваше слово — правда и что ложь не осквернит вашу совесть.

И ийту, время от времени поглядывая на бесстрастно молчащего М'буулу М'Матади, коротко произнес несколько фраз из «Первозаповеди», говоривших о святости домашнего очага нгандва'ндлу, людей нгандва. Потом все четверо, ничего не понявшие из древних, непривычно звучащих слов, подняли руки и, поцеловав солнечный луч, замерший на поднесенном ийту камне, начали рассказывать подробности того, что видели своими глазами…