— Пленные?

— Пятеро.

— Что они сказали?

— Я спросил их, почему они взбунтовались против своего короля и зачем вышли на большую дорогу. Они не захотели объяснять… Они захватили рудничный поселок и жили там три дня. Они обесчестили всех женщин, даже старух. Если мужья сопротивлялись — убивали. Отбирали все ценное — еду, одежду, стеклянную тару, если у кого была. Но больше всего меня поразило не это. Такое бывает часто. Но они убили пятерых землян. Мастера, технолога, маркшейдера… А остальных взнуздали и катались на них, как на пони. Это удивительно. Так раньше никогда не было — поднять руку на землян! Я спросил одного, почему они решились. Он ответил быстро и уверенно, что их бог, Тха-Онгуа (сержантик-эвестиец произнес «Ха-Охуа»), захотел, чтобы Твердь и все на Тверди принадлежало им. А Могучие («то есть мы с вами, господин подполковник») должны или уйти, или стать их младшими братьями. В следующей жизни. А в этой — искупить свои грехи перед старшими. Такова воля их бога, господин подполковник. И вот еще что, — сержантик вскинул растерянные глаза, — эти пленные были королевскими сипаями. Все сипаи, даже командиры, перешли на сторону дикарей, как только те появились. — Лицо его сделалось жестким. — Все пятеро ночью пытались бежать и были убиты при попытке. Я думаю, ваше высокоблагородие, что господин Руби прав… — Он осекся и умолк.

Не задавая больше вопросов, подполковник похвалил сержанта и отпустил его. А оставшимся в приемной через капрала Перкинса передал приказ явиться с утра.

Он сидел за столом в просторном кабинете, украшенном биколором Федерации и официальным портретом Его Высокопревосходительства господина Президента. Здесь ему было куда удобнее, чем на квартире. Часто он даже оставался ночевать в Присутствии, благо комната отдыха давно уже была переоборудована в полноценную спальню. Он сидел, перебирая записи, которые делал в биоблокноте, выслушивая доклады, и ему никак не удавалось сосредоточиться. Слегка побаливала голова, предупреждая о возможном приступе гемикрании; следовало думать о чем-то легком, приятном, но такая роскошь была главе Администрации недоступна.

Вспомнилось утреннее дворцовое безобразие. Затем в памяти всплыло вдруг растерянное лицо давешнего сержантика. Затем почему-то поселенцы-1, унсы, подлежавшие централизованному выселению с планеты; поселенцы, которых, как выяснилось, больше нет. Все это никак не хотело увязываться воедино. Не было смысла. Не было системы. Если же система и была, то, во всяком случае, господин подполковник не мог отыскать ключ. И снова — сержантик. Вернее, его последние слова: «Я думаю, господин Руби прав». Его высокоблагородие поморщился. Начальник юридического отдела в последнее время начинает зарываться. Агенты сообщают о его излишне частых встречах с офицерами губернаторской гвардии, о странных сборищах штатских у него на квартире, некоторые высказывания, доложенные Харитонидису, изрядно попахивают крамолой и, уж во всяком случае, несовместимы с высоким статусом государственного служащего. Заигрывание с военнослужащими, непонятные контакты с гражданскими лицами… нет, все это, положительно, никуда не годится. Если у господина Руби есть личное мнение по политическим вопросам, пусть уходит в отставку, а не занимается философией. С ним необходимо поговорить. И объяснить, что главная задача планетарной Администрации состоит в скрупулезном исполнении приказов Центра. Или в терпеливом ожидании, если таковых не поступает…