— Мы контролируем больше тысячи населенных систем, — мягко напомнил он. — Ты предпочитаешь, чтобы мы позволили Новой Республике сперва отхватить еще больший кусок и лишь потом смириться с неизбежным?

— У Новой Республики на данный момент болят зубы. Ей нечем кусаться.

— У них есть проблемы, кто спорит, — признал Пеллаэон. — Но если ты ожидаешь, что из-за Каамаса или еще чего-то там она вспорет себе живот и испустит дух, то ты, генерал, прошу меня простить, не совсем в ладах с реальностью.

— Приношу свои извинения, адмирал, сэр, но, со всем моим уважением, я не согласен, — уперся Хестив. — Если их немного подтолкнуть…

Пеллаэон подавил вздох. Опять тот же спор, опять те же доводы… Как жаль, что даже с Хестивом ему приходится долдонить одно и то же.

— Итак, ты склонен воодушевить Республику на саморазрушение, — сказал адмирал. — Опустошить верфи, если понадобится, оттянуть в другие сектора все людские и технические ресурсы с Убиктората — и оставить систему полностью беззащитной.

— При необходимости — да, — упрямо заявил Хестив. — Адмирал, мы — военная база. Предполагается, что наши ресурсы используются для войны.

— Допустим, — кивнул Гилад. — И что произойдет, когда республиканцы обнаружат, что мы занимаемся подстрекательством?

— Не вижу причин, по которым они это узнают, — заспорил генерал. — Мы же не будем посылать «разрушители» или ДИшки. Или еще столь же явно имперское…

— Нет, — Пеллаэон отрицательно покачал головой. — Некоторое время мы сумеем их дурачить, может быть, даже довольно долго. Но в конце концов, все раскроется. И тогда республиканцы вновь объединятся. На достаточно долгий срок, чтобы нас уничтожить.

Хестив уставился в иллюминатор на далекий серо-красный клубок планеты.

— По крайней мере, погибли бы в бою, — с явным усилием проговорил он. — А так… Нет чести сдаться врагу, адмирал.

— В бессмысленной и пустой трате человеческих жизней я особой чести тоже не вижу, — отрезал Пеллаэон.

Хестив криво усмехнулся.

— Я знаю, — грустно сказал он. — Но если ты мертв, то избавлен от жизни под грузом позора.

— Во флоте многие назвали бы это воинской доблестью, — сказал Пеллаэон. — А я назову это глупостью. И трусостью, друг мой. Если нас уничтожат, если все мы погибнем, то вместе с нами исчезнут идеалы Империи. Но капитулировав, мы сумеем их сохранить. А затем, если и когда Республика решит развалиться, мы поднимемся вновь не с нуля. И может быть, Галактика будет готова принять нас.

Хестив поморщился.

— Может, и так.

— Генерал, в отступлении в очевидно проигрышной ситуации нет позора, — тихо произнес Пеллаэон. — Тот же Гранд адмирал Траун не раз проделывал этот маневр, я сам видел. И поступал он решительно и без тени смущения — для того, чтобы не терять людей и корабли. Другого я сейчас и не предлагаю. Ни больше, ни меньше.