К сожалению, Сугимори все время называл его «сэнсэй», и я не знал, как к нему обращаться.

— Извините, вы христианин? — поинтересовался я.

Бессмертный обернулся.

— Нет, я буддист.

— Тогда что у вас общего с иезуитом?

— Религии различны, но в своих самых сокровенных проявлениях все они сводятся к единому пониманию.

— Кто вы?

— Меня зовут Такуан Сохо. [60]

Имя мне ничего не говорило. Варфоломея бы сюда!

— Что вы собираетесь со мной делать?

— Как-то Будда рассказал притчу. Человек пересекал поле, на котором жил тигр. Он бежал со всех ног, тигр — за ним. Подбежав к обрыву, он стал карабкаться по склону, уцепившись за корень дикой лозы, и повис на нем. Тигр фыркал на него сверху. Человек взглянул вниз. Там другой тигр поджидал его, чтобы съесть. Две мышки, одна белая, другая черная, понемногу стали подгрызать лозу. Человек увидел возле себя ягоду земляники. Уцепившись одной рукой за лозу, другой он дотянулся до ягоды. Никогда земляника не казалась ему такой вкусной.

Я взглянул на палевые вечерние облака. Они были прекрасны. Но притча мне не понравилась. Зачем делать что-то еще? Мне, как мистически одаренному человеку, довольно и притчи.

— Пора за дело, Эйдзи, а то не успеем до темноты, — сказал Такуан и направился ко мне.

Он отвязал меня от дерева, но рук развязывать не стал. Я встретился с ним взглядом. Очень властные глаза. И я понял, что послушаюсь его даже безоружного. А он и был безоружен.

Меня толкнули на узенькую каменистую тропинку и заставали подняться на скалу. Там обвязали веревку вокруг пояса, потом накинули петлю на шею. У меня упало сердце. Добрый бессмертный вовсе не собирался шутить.

Луис подвел меня к краю обрыва, заставил опуститься на землю, и меня столкнули вниз и начали опускать на веревке. Петля болталась на шее пока свободно. Метра через три я заметил у скалы узкую досочку, чудом удерживающуюся на двух скальных выступах справа и слева. Меня аккуратно поставили на досочку, и она угрожающе прогнулась. До земли еще оставалось метров десять. Веревку на поясе обрезали и сбросили вниз. Зато петля на шее несколько натянулась. Вероятно, сверху веревку закрепили. Сердце у меня ныло.

Послышался спокойный разговор моих палачей. Они спускались. Вскоре я увидел их уже внизу.

— Рано или поздно доска прогнется и соскользнет с опор, — громко сказал Такуан. — Тогда петля затянется. До этого ты должен понять, за что следует умирать, и умереть правильно.

Опустились сумерки. На небе высыпали звезды. Огромные близкие звезды гор. В зарослях кустарника запел соловей.

— Бывает, что люди обретают просветление, любуясь веткой цветущей сливы или иголкой сосны. Потому что в каждом лепестке и в каждой иголке, как в капле росы, отражена вся Вселенная, — раздался снизу голос Такуана. — Слушай соловья, в его песне — голоса всех существ и все священные сутры.